Иноземцы в России XVI–XVII вв. Очерки исторической биографии и генеалогии - [131]

В середине XVII в. подобная практика светских властей, инициированная главами русской церкви (патриархами Иосифом и Никоном), была связана с подготовкой к военным действиям. Для руководства страны перед началом войны с Речью Посполитой предпочтительней оказывались православные офицеры из иностранцев. Конфликтные ситуации, складывавшиеся между православными солдатами и инославными офицерами, власти стремились погасить направлением в полки принявших православие иностранных военных. Отправка Ивана Ильфова в полк Александра Гамильтона, в котором солдаты высказали неповиновение своим иностранным командирам, возможно, явилась ответом на бунт.

Все описанные выше факторы затрагивали в основном наемников. Можно говорить, что наиболее действенными методы властей оказывались в самой социально зависимой и в то же время самой многочисленной профессиональной группе иностранцев — рядовых военных. Именно они чаще всего соглашались изменить веру.

Как отмечалось, при вербовке военных специалистов говорилось, что от временного наемника не требуется проявления преданности православию. Однако в ходе длительного пребывания в России выяснялось, что реальные конфессиональные привилегии, несмотря на непосредственную причастность к военным тайнам, касались лишь элиты армии — руководства «полков нового строя». Свобода вероисповедания распространялась прежде всего на высшее офицерство. Реальный конфессиональный статус высшего офицерства оказывался иным по сравнению со средними и рядовыми военными (среди которых оказывались потомки выехавших ранее врачей, разорившихся купцов и прочих профессиональных групп иностранцев).

Служилые иноземцы были поставлены в условия, заставлявшие их усомниться в собственных воззрениях. Экономическая, социальная зависимость приводили к тому, что основная масса военных испытывала сильное скрытое давление к обращению в православие. Средние и низшие военные, так называемые «кормовые иноземцы», доход которых составляло лишь царское жалованье, оказывались наиболее социально уязвимой группой. Эта часть иностранцев, зависимых от жалованья и дарованных поместий, не уверенных в своем положении, совсем не редко оказывалась готова сменить веру. Рядовые наемники, обладавшие при этом родословной (недворяне не могли рассчитывать на поместья), особенно «кормовые иноземцы», стремились повысить свой социальный статус путем перехода в православие.

Сильнее всего подобные тенденции проявлялись в семьях, утерявших кормильцев. Важнейшим фактором обращений являлась социальная незащищенность. В семье Эйлофов в русскую церковь пришли потерявшие отца в раннем детстве Иван и Александр Ильфовы.

В целом для тех иностранцев, которые усмотрели выгоду уже не в обособленности, а в интеграции в русское общество, становилось необходимым перекрещивание. Повысить свой социальный статус они могли, лишь влившись в ряды русского служилого сословия, что делало необходимым принятие православия. Обращение приносило зримые материальные выгоды. Стесненные финансовые обстоятельства, наиболее вероятно, послужили отправной точкой изменения вероисповедания в семье Ильфовых.

При изучении истории семьи Эйлофов в России отмечается, что принятие православия выбило род из элиты иноземческого землячества на втором поколении, когда перекрещиванию подвергся купец. При этом обращение для представителей четвертого поколения стало уже спасительным условием подъема из низов иноземческого землячества. Братья Ильфовы пришли к решению о разрыве с западным христианством в середине 40-х — начале 50-х гг. XVII в., когда власти активнее, чем ранее, стали поощрять вступление в русскую церковь. Переход в православие оказался для них последним шансом сохранить или даже повысить положение в обществе при памятуемой знатности.

Рассмотрение мотивов перекрещивания показывает преобладание экономических и социальных факторов. Подобная ситуация обусловила в большинстве своем вынужденный характер обращения. В случаях неискреннего принятия православия возникала проблема возвращения к прежнему вероисповеданию. Смогло вернуться в протестантизм третье поколение семьи Эйлофов: Иван Данилов Ильфов, Арист Данилов Ильфов, Исак Данилов Ильфов, Петр Данилов Ильфов, Данил Данилов Ильфов (хотя их дети уже стали членами русской церкви). Безусловно, что уход из православия без последующего наказания был возможен лишь в эпоху Смутного времени. С восстановлением государства, церковной организации, жесткого контроля нарушение православного крещения преследовалось, чему примером является судьба Анны Барнсли. Таинство не имело обратной силы, и отказ от него рассматривался тяжелейшим преступлением (как церковным, так и государственным). Измена веры подпадала под действие норм канонического и светского права. Можно сравнить с законодательством Османской империи, где уход из ислама карался сожжением на костре. В России до 80-х гг. XVII в. не жгли еретиков, однако не раскаявшиеся грешники (в том числе — отступники от православия) направлялись на епитимью в северные монастыри. Выдержать многолетнее заключение в столь тяжелых условиях могли лишь такие сильные в вере личности, как Анна Барнсли.