Иностранная литература: тайны и демоны - [108]
Еще одна важная особенность всех русских волшебных сказок, которая роднит и «Приключения Буратино», и «Приключения Чиполлино», и «Город мастеров», и «Трех толстяков», – и я бы не назвал это даже морфологической чертой, это, скорее, общеидеологическая установка, – касается финала.
Вспомните «Золотой ключик, или Приключения Буратино». Нина Петровская, одна из замечательных женщин Серебряного века, но посредственная переводчица, перевела сказку Карло Коллоди «Приключения Пиноккио. История деревянной куклы», а редактировать текст – в эмиграции в 1923 году – выпало Алексею Николаевичу Толстому, который до этого про Коллоди слыхом не слыхивал. Но он сделал из этой сказки, очень бледно и плоско переведенной, замечательный текст. Вот так появился первый «Золотой ключик». А сказка «Золотой ключик, или Приключения Буратино» 1935 года появилась потому, что после инфаркта врачи запретили Алексею Николаевичу писать серьезную прозу. А он как раз находился в процессе работы над «Хмурым утром». «Ну а если я полную ерунду буду писать – это можно?» Врач сказал: можно. И Толстой очень быстро навалял «Ключик». Действительно, полная ерунда, но ерунда гениальная. Толстой оторвался по полной программе. Вся арлекинада русского Серебряного века замечательно в его сказке воплощена, получилась такая ностальгическая сказка о русском Серебряном веке.
Но вот к чему я клоню: все социальные сказки заканчиваются не просто победой добра, а победой интеллекта. В театре «Молния» дают представления для детей. Замок графинь Вишен стал Двором детей, где есть «и комната для рисования, и театр кукол с Буратино, и кино, и пинг-понг, и множество всяких игр. Разумеется, там есть и самая лучшая, самая интересная и полезная для ребят игра – школа». В «Трех толстяках» власть берут артисты, художники, это такая «сбыча мечт» по Маяковскому. Революция увенчалась тем, что искусство пошло в массы. Утопия во всех этих текстах заканчивается тем, что побеждают искусство и знания. Но социальная справедливость не устанавливается, да ее и не может быть. Не может быть мира, в котором бы овощи ели людей. Но это будут просвещенные овощи. В каком-то смысле, в каком мы говорим иногда «Ну ты и фрукт», овощи станут фруктами. И вот это наша культурная программа. Говорят, что у оппозиции нет позитивной программы. Культурная программа оппозиции – это и есть ответ. Мы не можем построить справедливое общество. Но мы можем построить культурное общество, в котором просветитель и интеллектуал будет занимать преимущественные позиции. И именно он сделает это общество более культурным и справедливым. Разумеется, никуда не денется угнетение. Но в результате культурного роста появится шанс это угнетение преодолеть, как это проделывает Чиполлино или Редиска. Чему-то научиться и куда-то прыгнуть. Выпустить вот эту зеленую стрелку. И главными героями этого общества станут дети.
А для русской оппозиции сказка Родари – своего рода инструкция, что ей теперь делать. Во-первых, искать своего Вишенку – без своего человека во власти мы ничего не сделаем. Во-вторых, Вишенка должен нас полюбить. Лучше бы по-мужски, но если нет, то хотя бы по-человечески, нам нужен в первую очередь человеческий, а не социальный контакт. Третье, что нам обязательно нужно помнить: мы не должны, как и Чиполлино не пытается, стремиться ниспровергнуть власть. Мы должны стараться освобождать наших узников, как Чиполлино освобождает отца. Мы должны пытаться сделать более приемлемой жизнь наших стариков, как герои Родари защищают кума Тыкву, пряча его домик. И мы, кроме того, должны способствовать всем глупостям, которые делают власти. Вот это важный вклад Родари в марксизм: власть падает не благодаря действиям оппозиции и не благодаря действиям борцов. Власть роняет себя сама, и так будет всегда. Она падает от страха перед революцией, когда начинает производить так называемый over action, делать больше, чем надо, когда начинает сажать на ровном месте, прессовать невиновных, возобновлять ни к чему не ведущие дела, ронять собственную экономику, лезть во внешнюю агрессию. Не надо ей мешать. Ни к чему, кроме новой крови, это не приведет.
И последнее, что надо помнить: все начинается с ерунды. Начинается с маленького человека, у которого пытаются отнять его домик. Революция происходит не тогда, когда власть танками всех давит. Революция происходит тогда, когда у самого чмошного отнимают самое последнее, самое жалкое. Когда кум Тыква, чье единственное богатство – коллекция вздохов, становится жертвой абсолютно бессмысленной репрессии, потому что его домик, сложенный всего-то из ста восемнадцати кирпичей, не представляет никакой ценности. Это крошечный домик. Но именно когда пытаются отнять крошечное, тогда-то все и происходит. И с кумом Тыквой на знамени, с этим символом угнетения и аморализма, мы побеждаем всех. Вот в ожидании кума Тыквы я и заканчиваю этот скромный анализ.
Астрид Линдгрен
XX век большинство проблем классической мировой литературы низвел до литературы детской, сделав эти сочинения и более популярными, и в каком-то смысле более смешными. И хотя тема Карлсона и Демона – веселая, казалось бы, тема, я хотел бы предостеречь от слишком легкомысленного к ней отношения.
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Дмитрий Быков — одна из самых заметных фигур современной литературной жизни. Поэт, публицист, критик и — постоянный возмутитель спокойствия. Роман «Оправдание» — его первое сочинение в прозе, и в нем тоже в полной мере сказалась парадоксальность мышления автора. Писатель предлагает свою, фантастическую версию печальных событий российской истории минувшего столетия: жертвы сталинского террора (выстоявшие на допросах) были не расстреляны, а сосланы в особые лагеря, где выковывалась порода сверхлюдей — несгибаемых, неуязвимых, нечувствительных к жаре и холоду.
«История пропавшего в 2012 году и найденного год спустя самолета „Ан-2“, а также таинственные сигналы с него, оказавшиеся обычными помехами, дали мне толчок к сочинению этого романа, и глупо было бы от этого открещиваться. Некоторые из первых читателей заметили, что в „Сигналах“ прослеживается сходство с моим первым романом „Оправдание“. Очень может быть, поскольку герои обеих книг идут не зная куда, чтобы обрести не пойми что. Такой сюжет предоставляет наилучшие возможности для своеобразной инвентаризации страны, которую, кажется, не зазорно проводить раз в 15 лет».Дмитрий Быков.
Послевоенные годы знаменуются решительным наступлением нашего морского рыболовства на открытые, ранее не охваченные промыслом районы Мирового океана. Одним из таких районов стала тропическая Атлантика, прилегающая к берегам Северо-западной Африки, где советские рыбаки в 1958 году впервые подняли свои вымпелы и с успехом приступили к новому для них промыслу замечательной деликатесной рыбы сардины. Но это было не простым делом и потребовало не только напряженного труда рыбаков, но и больших исследований ученых-специалистов.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Монография посвящена проблеме самоидентификации русской интеллигенции, рассмотренной в историко-философском и историко-культурном срезах. Логически текст состоит из двух частей. В первой рассмотрено становление интеллигенции, начиная с XVIII века и по сегодняшний день, дана проблематизация важнейших тем и идей; вторая раскрывает своеобразную интеллектуальную, духовную, жизненную оппозицию Ф. М. Достоевского и Л. Н. Толстого по отношению к истории, статусу и судьбе русской интеллигенции. Оба писателя, будучи людьми диаметрально противоположных мировоззренческих взглядов, оказались “versus” интеллигентских приемов мышления, идеологии, базовых ценностей и моделей поведения.
Монография протоиерея Георгия Митрофанова, известного историка, доктора богословия, кандидата философских наук, заведующего кафедрой церковной истории Санкт-Петербургской духовной академии, написана на основе кандидатской диссертации автора «Творчество Е. Н. Трубецкого как опыт философского обоснования религиозного мировоззрения» (2008) и посвящена творчеству в области религиозной философии выдающегося отечественного мыслителя князя Евгения Николаевича Трубецкого (1863-1920). В монографии показано, что Е.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.
Что такое, в сущности, лес, откуда у людей с ним такая тесная связь? Для человека это не просто источник сырья или зеленый фитнес-центр – лес может стать местом духовных исканий, служить исцелению и просвещению. Биолог, эколог и журналист Адриане Лохнер рассматривает лес с культурно-исторической и с научной точек зрения. Вы узнаете, как устроена лесная экосистема, познакомитесь с различными типами леса, характеризующимися по составу видов деревьев и по условиям окружающей среды, а также с видами лесопользования и с некоторыми аспектами охраны лесов. «Когда видишь зеленые вершины холмов, которые волнами катятся до горизонта, вдруг охватывает оптимизм.
Знаменитая лекция Быкова, всколыхнувшая общественное мнение. «Аркадий Гайдар – человек, который во многих отношениях придумал тот облик Советской власти, который мы знаем. Не кровавый облик, не грозный, а добрый, отеческий, заботливый. Я не говорю уже о том, что Гайдар действительно великий стилист, замечательный человек и, пожалуй, одна из самых притягательных фигур во всей советской литературе».
«Как Бунин умудряется сопрячь прозу и стихи, всякая ли тема выдерживает этот жанр, как построен поздний Бунин и о чем он…Вспоминая любимые тексты, которые были для нас примером небывалой эротической откровенности»…
«Нам, скромным школьным учителям, гораздо приличнее и привычнее аудитория класса для разговора о русской классике, и вообще, честно вам сказать, собираясь сюда и узнав, что это Большой зал, а не Малый, я несколько заробел. Но тут же по привычке утешился цитатой из Маяковского: «Хер цена этому дому Герцена» – и понял, что все не так страшно. Вообще удивительна эта способность Маяковского какими-то цитатами, словами, приемами по-прежнему утешать страждущее человечество. При том, что, казалось бы, эпоха Маяковского ушла безвозвратно, сам он большинством современников, а уж тем более, потомков, благополучно похоронен, и даже главным аргументом против любых социальных преобразований стало его самоубийство, которое сделалось если не главным фактом его биографии, то главным его произведением…».
Смерть Лермонтова – одна из главных загадок русской литературы. Дмитрий Быков излагает свою версию причины дуэли, объясняет самоубийственную стратегию Лермонтова и рассказывает, как ангельские звуки его поэзии сочетались с тем адом, который он всегда носил в душе.