Инквизитор. Охота на дьявола - [111]

Рамиро решил, что лучше заранее занять удобное место на площади, а уж оттуда рассмотреть этих богомерзких еретиков и ведьм. Поэтому Рамиро пришел на площадь одним из первых. К тому же, он был дюжим парнем и вполне мог отвоевать себе местечко у прочих зевак.

Это было первое аутодафе в городе, и потому все жители сбежались поглазеть на торжество. Были заняты балконы всех домов, выходящие на площадь. Дюжина мальчишек висела на конной статуе короля перед городской ратушей. Кое-кто вскарабкался даже на крыши домов.

От эшафота, на который должны были взойти осужденные, чтобы выслушать свой приговор, Рамиро все-таки оттеснили. Он оказался рядом с помостом, предназначенным для отцов-инквизиторов, местного епископа и монахов. Напротив находилась трибуна для именитых граждан города, пожелавших присутствовать на церемонии. Местная знать Рамиро не слишком интересовала, но он слегка огорчился, что не сможет вблизи посмотреть на ужасных еретиков.

Рамиро однажды уже побывал на аутодафе, в Валенсии. И теперь он был уверен, что, при виде приговоренных, сразу же определит, кого какая судьба ожидает. На еретиков надевали позорящее одеяние желтого цвета — санбенито. На тех, кого осудили на сожжение заживо, санбенито были разрисованы взвивающимися вверх языками пламени и кривляющимися чертями. Наверно, черти радовались, что душа еще одного грешника вот-вот попадет к ним в лапы. Санбенито тех еретиков, которых сперва должны были удушить гарротой[28] и лишь потом сжечь, тоже разрисовывались огненными языками, только направлены они были остриями вниз. На примиренных с церковью, то есть на тех, кто раскаялся и кого приговорили к тюремному заключению на разные сроки, к публичной порке, галерам, штрафам или конфискации имущества, надевали санбенито с крестом святого Андрея. Головы еретиков венчали бумажные колпаки — коросы, тоже с изображениями пылающих костров или без них.

По слухам, сегодня должны были сжечь одного человека — колдуна и чернокнижника — живьем, а еще четверых поклонников дьявола — «в изображении», потому что они умерли до суда. Пламя поглотит их останки вместе с деревянными статуями.

Один за другим осужденные должны были подняться на эшафот, а городской глашатай — объявить им приговор. Если он произнесет: «Святая церковь сделала для тебя все, что возможно, и теперь передает тебя в руки светских властей с просьбой обойтись с тобой как можно более милосердно», значит, этого человека ожидает мучительная казнь. После оглашения приговоров один из инквизиторов должен был прочесть перед народом проповедь. Затем Рамиро намеревался отправиться вместе с процессией за город, на кемадеро — площадку для сожжения приговоренных, где в землю уже были врыты деревянные столбы и приготовлены кучи дров, и посмотреть, как пламя поглотит проклятых еретиков и как богомерзкий колдун поджарится заживо.

Но все вышло иначе.

Едва судьи поднялись на помост, Рамиро тотчас забыл обо всем, включая еретиков, на которых ему так хотелось поглазеть. Он впился взглядом в стройного, худощавого человека, занявшего место рядом с епископом. Господи, это же его враг, человек, укравший у него возлюбленную!

Рамиро узнал бы этого мерзавца где угодно. Это лицо, освещенное светом фонаря, было последним, что моряк успел увидеть, прежде чем провалиться в беспамятство, в ту несчастную ночь, когда он с приятелями натолкнулся на Долорес и незнакомца. Не могло быть ни малейших сомнений! Те же черные с проседью волосы, резко очерченные скулы, насмешливые складки в уголках губ. Он и сейчас, кажется, усмехается, чертов распутник! Он, видать, настолько привык менять обличья, что и сам уже не помнит, кто он такой. В светской одежде он выглядит строго, как священник, а в монашеском облачении держится с надменностью и высокомерием, как настоящий гранд. Сразу видно, что происходит из благородных! Понятно, почему Долорес променяла на него простого матроса! Рамиро давно заподозрил, что Долорес спуталась с дворянином, но такого он себе даже вообразить не мог. Инквизитор!

— Инквизитор! — прошептал Рамиро. Страшная догадка возникла в его голове. Долорес и ее мать были арестованы по подозрению в колдовстве, заключены в тюрьму трибунала, но поразительно легко отделались и уже через месяц были на свободе, оправданные и счастливые. «Значит, она тогда уже ему отдалась! Вот какова цена ее свободы! Падшая женщина! Для девушки из порядочной семьи грех вступить в любовную связь, но стать любовницей монаха — это грех вдвойне. Потаскуха! Она опозорила честь семьи! А я-то, я-то какой дурень!.. Ее отец просил меня беречь и защищать его единственную дочь. Я честно выполнял свой долг и надеялся, что однажды она станет моей женой. О, как я был глуп, как я был слеп, как я был наивен! Да лучше бы ей дважды, трижды, двадцать раз сгореть, чем принять такой позор!»

Рамиро больше ничего не видел и не слышал. Бешеная ярость застилала ему глаза, кровь стучала в висках. Он нащупал за поясом рукоятку кинжала и рванулся вперед. И налетел грудью на древки скрещенных алебард. Его грубо оттолкнули, отшвырнули назад.

— Куда лезешь, собака?!