Инга. Мир - [18]
— Клозет.
— Ма-ам? — Олега топтался в завернутом углу огорода, отделенном от вскопанной части кривыми деревцами, — тут палатка твоя будет.
— Да, — с облегчением закивала Инга. И дернулась к сыну.
Гордей нагнулся и вытащил из кустов смородины мятое ведро, сунул ей в руки. Пояснил:
— Картошку чистить.
Подхватил полупустой мешок и, стукая его об мосластую ногу, отправился обратно к дому.
— А… — Инга покорно повлеклась следом, сердито слушая, как Олега смеется за тощими деревцами.
Ведро визжало железной ручкой, внутри катался источенный до тонкого жала ножик. Она вытерла пот со скулы, сбила бейсболку козырьком набок. Вот же попала, партизанка. Теперь что, на всю горластую команду парней чистить эту самую картошку?
«А чего ты вообще хотела?» — спросила сама себя, маясь неловкостью. «Прискакала, тоже мне, герой боевика, и подумать не успела. Чего делать-то будешь? Ходить за сыном и держать его за подол? Умела бы врать, наврала бы чего, почему ему нельзя и близко показываться у лагеря потенциальных девственников. А так. Тьфу ты…»
Под дощатым навесом Гордей уронил мешок на земляной пол. Прошлепал босыми ногами за угол, вернулся с алюминиевым тазиком. Установил рядом с низкими разнокалиберными скамейками. И полководческим взглядом окинув рабочее место, подал Инге чистейшее махровое полотенце, почти такое же ветхое, как его трусы.
— Твое будет. Иди за дом, там кран, умойся, с дороги. Одежу в доме, если надо, покидай.
И сел, вытягивая длинные ноги с узловатыми коленями. Взял в лапу корявую картофелину.
— А вы… у вас фамилия часом не Перченко? — Инге все больше казалось, что дед обязан быть родственником длинного мосластого Мишки.
— Косолыгин я, — ответил тот, бросая в таз уже вторую почищенную картофелину, — а за парня не бойся. Я твоего Олежку с десяти лет знаю. Как на великах с Димкой стали ездить, так каждо лето со мной ловили рыбу. С байдой он умеет. И с сетями. Хороший пацан. И чего им та Москва, вроде она медом намазана. Иди. А то все без тебя пошкурю.
Инга, торопясь, ушла за дом, с наслаждением умылась под фыркающим краном. И ступая в боковую дверцу, огляделась внутри, не решаясь звать деда, чтоб показал, где что. Но и не нужно было. Мимо просторной кухни она прошла к комнатам, сразу увидела, где хозяйская, по высокой кровати, аккуратно застеленной старым покрывалом и мужской рабочей одеже на стульях. И где комната для гостей — уставленная топчанами с набросанными на них модными вещичками — длинными шортами, панковскими футболками. К розеткам тянулись провода от сваленных на широком столе плееров и зарядных. Инга, улыбаясь, нашла угол Олеги, его рубашки и светлые брюки на топчане. Рядом свой рюкзак с раздернутой горловиной. Поглядывая на распахнутую дверь, быстро стащила шорты и майку, надела тоненький ситцевый сарафанчик, оказалось, он тут в боковом кармане лежал свернутый. И, оставив кроссовки на полу, засыпанном редким песком, босая, вышла к деду через главную дверь.
Потом они молча чистили картошку, и вместе управились быстро. Инга, поняв, что вежливых бесед не будет, кидала в ведро спиральную кожуру, обдумывая, как и что ей делать. Гордей изредка вздыхал, меняя вытянутую ногу, и на бедре вздувались узкие сухие мышцы.
Надо же. Олега тут свой человек. Ну да, он говорил, ма-ам, мы с Димкой на великах. И бывало, уматывал на пару дней, да, говорил, к его деду, на Казан. Ну, так ему было уже четырнадцать, вполне взрослый парень. Но за этими словами Инге как-то не мерещилась никакая реальность, они так и оставались словами, ну дед, ну Димка. А оказалось, такое все — сочное, рельефное. В трусах, фыркнула, снова утыкаясь глазами в картофелину — Гордей поменял ногу, вольно кидая ее к ведру.
За углом старого деревенского дома с мягко забеленными углами, ее сын декламировал какие-то глупости, по своей привычке — сам себе. Держа в руке прохладную под кожурой белую картошку, подумала, я тут не зря. И не просто так. Вива опять права.
И пусть все складывается, как ему захочется. А пока я буду чистить картошку со старым Гордеем.
6
Над ухом зудели комары, приближаясь и удаляясь. Инга осторожно подняла руку и натянула край кисейного покрывала пониже на лоб. Лосьон пригодился, но зудящие комариные полеты раздражали. Казалось, сейчас пробьются и, наплевав на острый запах, рассядутся по щекам и шее.
В центре круга шелестели флейты дождя, две фигуры, укутанные в такие же бесформенные покрывала мерно встряхивали черные в свете костерка трубки. И ныла еле слышно мягкая музыка.
Инга усмехнулась. Вполне себе современно — из стоящих на песке коробочек колонок. Отдавая должное устроителям действа, порадовалась наброшенному на плечи и голову тонкому покрывалу — от комаров спасает, и прекрасно.
Покрывало досталось ей по авантюрному вдохновению.
Поужинав с Гордеем, она, стесненно вздыхая, думала, куда ж податься. Мальчишки давно исчезли, к ее облегчению отправившись, как заявил Димка — длинный, тонкий, как водяной ужик, с небольшой кудрявой головой и маленьким лицом:
— Короче, браты, сегодня маркетинговая разведка. Двинем на фест, заодно с фаерщиками перетрем. А завтра уже решим, будем тут вставать или махнем машинами к Пресняку, на всех плюнем и сами себе.
Вы думаете, что родиться княжной это большая удача? Юная княжна Хаидэ тоже так думала. Пока в её жизнь не вошло Необъяснимое…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга вторая. Роман «Дискотека» это не просто повествование о девичьих влюбленностях, танцульках, отношениях с ровесниками и поколением родителей. Это попытка увидеть и рассказать о ключевом для становления человека моменте, который пришелся на интересное время: самый конец эпохи застоя, когда в глухой и слепой для осмысливания стране появилась вдруг форточка, и она была открыта. Дискотека того доперестроечного времени, когда все только начиналось, когда диджеи крутили зарубежную музыку, какую умудрялись достать, от социальной политической до развеселых ритмов диско-данса.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.