Информация - [161]
— Не задавай вопросов, — сказал Гвин, — и мне не придется тебе лгать.
Второй сет, так же как и первый, завершился «мертвым» ударом в сетку. Желтый мяч угодил прямо в белую ленточку. Ричард даже позабыл, кто направил его туда. Это не имело значения. Мяч, подпрыгивая, завертелся на тросе сетки и даже прокатился по нему несколько сантиметров, прежде чем упасть. Когда в теннисе случаются такие удары, вам хочется, чтобы мяч перевалился на другую сторону. Только не на вашу. Вам всегда хочется, чтобы мяч передумал. Но мяч упал на сторону Ричарда и умер. Мячи никогда его не любили. Хочешь не хочешь, а мир ворсистых мячей со швами никогда его не любил.
Они вернулись на Холланд-парк-авеню. От теннисной экипировки Ричарда исходил слабый запах стирального порошка и домашней стирки в противоположность сильному запаху одеколона Гвина и туалетной воды Фила. Деми не было дома.
— Она уехала в Байленд, — сказал Гвин. — Папаша при смерти.
После краткого ритуального обмена любезностями со своим подопечным Фил исчез. Ричарду показали, как пройти в расположенную в подвале уборную — где-то там находился душ, а также несколько пузатых бойлеров и больших камер для сушки одежды. Приняв душ, еще с влажными волосами, Ричард осмотрел плотницкий уголок под лестницей. Похоже, ничего находящегося в процессе создания здесь не было, но все же Ричард заметил старинную подставку для книг, с поверхности которой при помощи наждачной бумаги был снят почти весь лак: очевидно, Гвин собирался выдать пюпитр за творение своих рук. Ричард поднялся наверх.
— Кий не забыл? Тогда пошли.
— А Фил нам не понадобится?
В последние месяцы Гвин предпочитал более мягкую и просторную одежду: похожие на толстовки цветные рубашки навыпуск, пуловеры якобы ручной вязки, развевающиеся на ветру шарфы. Но сегодня он предстал перед Ричардом в угольно-черной строгой тройке и жесткой бабочке. Застегивая запонки, Гвин сказал:
— Это займет не больше минуты. Хочу тебе кое-что показать, прежде чем мы начнем.
По пути на верхний этаж они столкнулись с Памелой, которая молча отступила в темноту одного из дальних коридоров.
— Ты ведь уже бывал наверху?
Ричард был наверху в сопровождении Деми, когда приезжал по поводу литературного портрета Гвина. Они подходили к выходящей окнами в сад мансарде, которую Деми назвала «комнатой детства». Было до боли очевидно, что эта комната предназначается для детской: обои с картинками из сказок, викторианские игрушки (лошадка-качалка с дамскими ресницами), мягкие игрушки времен короля Георга, детская кроватка эпохи Иакова I. Гвин открыл дверь и посторонился.
Комната детства уже не была детской. Ее переоборудовали в бильярдную. Подставки для киев, перекладина для ведения счета и полукруглая стойка бара в углу с четырьмя металлическими, обтянутыми кожей табуретами, на которые можно было взгромоздиться, как на насест.
— Пришлось повозиться. Эта штука весит почти треть тонны. Пришлось укреплять пол. А внутрь заносили через крышу — они даже краны сюда пригнали. Но главная трудность, — закончил Гвин, — была в том, чтобы уговорить Деми избавиться от всего ее дерьма.
Ричард проиграл ноль — три.
Они поужинали в столовой при свечах копченой лососиной, перепелиными яйцами и креветками в горшочках, приготовленными или вынутыми из упаковки Памелой. Ричард, которого на этой стадии уже мало чем можно было поразить, был тем не менее поражен поведением Памелы. Оно просто не могло не поражать. За Ричардом Памела ухаживала сердечно; за Гвином — с мелодраматической бесцеремонностью.
— Что с ней такое? Я хочу сказать, кроме того, что она твоя подружка. Что-то не так?
— Да нет. Просто у нас с Деми в последние дни прекрасные отношения. И Одра Кристенберри в городе. — Где-то хлопнула дверь. Гвин швырнул салфетку на стол. — Думаю, мне лучше пойти и разобраться с этим.
Разбирательство заняло сорок пять минут. Ричард в это время пил и курил. Руки его были заняты: одна — бокалом, а другая — сигаретой. Когда Гвин снова появился в дверях столовой и кивнул, приглашая следовать за ним, Ричард сказал как нечто само собой разумеющееся:
— А что с этим делать? — Он развел руками над столом. Он имел в виду грязные тарелки, объедки, беспорядок…
— Памела все уберет.
Но, прежде чем этим заняться, Памела подала им кофе и бренди в восьмиугольную библиотеку (где они собирались играть в шахматы) — и задержалась, чтобы взбить для Гвина подушки и помочь ему прикурить сигару. Все это она проделала с таинственным и благоговейным выражением лица. Ричард не мог отвести глаз от шахматных фигур. От этих божественно тяжелых фигур. Даже пешки чутко откликались на силу земного тяготения — вы могли физически ощутить их связь с центром Земли.
Дверь закрылась. Они остались одни. Гвин сказал:
— Отрочество лучше всего. Хорошо, что я так поздно вышел из этого возраста. Это вершина жизни. Помнишь, как мы были сексуально одиноки? Лежишь один в постели и думаешь: господи, на свете, наверное, миллионы женщин, которые чувствуют то же, что и я. Они так же сексуально одиноки. Ничего на самом деле не меняется. Даже у Толстого были такие мысли. Время старит только тело. А в голове все остается по-прежнему. Ты, как раньше, стоишь у окна и смотришь, как они все проходят мимо. Мне по-прежнему пятнадцать. Конечно, есть разница. Они уже не там. Они здесь. Или их номера в памяти моего мобильника. Одра Кристенберри. Гэл Апланальп. Да, кстати, я перешел к Мерседес Соройя. Ты был прав. Клиенты у Гэл — брр! Романы, написанные кутюрье. Романы чемпионок по синхронному плаванию. А Мерседес. Ах, дружище. В таких глазах можно утонуть. И вот еще что: ну-ка, угадай. Гэл была от тебя без ума, тогда, давно. Когда мы были детьми. Знаешь, мне действительно повезло, что я женился на католичке. Они никогда тебя не бросят. Ага. Е-четыре. Постой.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
Чего только я не насмотрелась: один шагнул вниз с небоскреба, другого завалили отбросами на свалке, третий истек кровью, четвертый сам себя взорвал. На моих глазах всплывали утопленники, болтались в петле удавленники, корчились в предсмертной агонии отравленные. Я видела искромсанное тельце годовалого ребенка. Видела мертвых старух, изнасилованных бандой подонков. Видела трупы, вместо которых фотографируешь кучу кишащих червей. Но больше других мне в память врезалось тело Дженнифер Рокуэлл…
В сборник вошли две повести и рассказы. Приключения, детективы, фантастика, сказки — всё это стало для автора не просто жанрами литературы. У него такая судьба, такая жизнь, в которой трудно отделить правду от выдумки. Детство, проведённое в военных городках, «чемоданная жизнь» с её постоянными переездами с тёплой Украины на Чукотку, в Сибирь и снова армия, студенчество с летними экспедициями в тайгу, хождения по монастырям и удовольствие от занятия единоборствами, аспирантура и журналистика — сформировали его характер и стали источниками для его произведений.
Книга «Ловля ветра, или Поиск большой любви» состоит из рассказов и коротких эссе. Все они о современниках, людях, которые встречаются нам каждый день — соседях, сослуживцах, попутчиках. Объединяет их то, что автор назвала «поиском большой любви» — это огромное желание быть счастливыми, любимыми, напоенными светом и радостью, как в ранней юности. Одних эти поиски уводят с пути истинного, а других к крепкой вере во Христа, приводят в храм. Но и здесь все непросто, ведь это только начало пути, но очевидно, что именно эта тернистая дорога как раз и ведет к искомой каждым большой любви. О трудностях на этом пути, о том, что мешает обрести радость — верный залог правильного развития христианина, его возрастания в вере — эта книга.
Действие повести происходит в период 2-й гражданской войны в Китае 1927-1936 гг. и нашествия японцев.
УДК 821.161.1-31 ББК 84 (2Рос-Рус)6 КТК 610 С38 Синицкая С. Система полковника Смолова и майора Перова. Гриша Недоквасов : повести. — СПб. : Лимбус Пресс, ООО «Издательство К. Тублина», 2020. — 249 с. В новую книгу лауреата премии им. Н. В. Гоголя Софии Синицкой вошли две повести — «Система полковника Смолова и майора Перова» и «Гриша Недоквасов». Первая рассказывает о жизни и смерти ленинградской семьи Цветковых, которым невероятным образом выпало пережить войну дважды. Вторая — история актёра и кукольного мастера Недоквасова, обвинённого в причастности к убийству Кирова и сосланного в Печорлаг вместе с куклой Петрушкой, где он показывает представления маленьким врагам народа. Изящное, а порой и чудесное смешение трагизма и фантасмагории, в результате которого злодей может обернуться героем, а обыденность — мрачной сказкой, вкупе с непривычной, но стилистически точной манерой повествования делает эти истории непредсказуемыми, яркими и убедительными в своей необычайности. ISBN 978-5-8370-0748-4 © София Синицкая, 2019 © ООО «Издательство К.
УДК 821.161.1-3 ББК 84(2рос=Рус)6-4 С38 Синицкая, София Повести и рассказы / София Синицкая ; худ. Марианна Александрова. — СПб. : «Реноме», 2016. — 360 с. : ил. ISBN 978-5-91918-744-8 В книге собраны повести и рассказы писательницы и литературоведа Софии Синицкой. Иллюстрации выполнены петербургской школьницей Марианной Александровой. Для старшего школьного возраста. На обложке: «Разговор с Богом» Ильи Андрецова © С. В. Синицкая, 2016 © М. Д. Александрова, иллюстрации, 2016 © Оформление.
Вплоть до окончания войны юная Лизхен, работавшая на почте, спасала односельчан от самих себя — уничтожала доносы. Кто-то жаловался на неуплату налогов, кто-то — на неблагожелательные высказывания в адрес властей. Дядя Пауль доносил полиции о том, что в соседнем доме вдова прячет умственно отсталого сына, хотя по законам рейха все идиоты должны подлежать уничтожению. Под мельницей образовалось целое кладбище конвертов. Для чего люди делали это? Никто не требовал такой животной покорности системе, особенно здесь, в глуши.
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.