Информация - [161]
— Не задавай вопросов, — сказал Гвин, — и мне не придется тебе лгать.
Второй сет, так же как и первый, завершился «мертвым» ударом в сетку. Желтый мяч угодил прямо в белую ленточку. Ричард даже позабыл, кто направил его туда. Это не имело значения. Мяч, подпрыгивая, завертелся на тросе сетки и даже прокатился по нему несколько сантиметров, прежде чем упасть. Когда в теннисе случаются такие удары, вам хочется, чтобы мяч перевалился на другую сторону. Только не на вашу. Вам всегда хочется, чтобы мяч передумал. Но мяч упал на сторону Ричарда и умер. Мячи никогда его не любили. Хочешь не хочешь, а мир ворсистых мячей со швами никогда его не любил.
Они вернулись на Холланд-парк-авеню. От теннисной экипировки Ричарда исходил слабый запах стирального порошка и домашней стирки в противоположность сильному запаху одеколона Гвина и туалетной воды Фила. Деми не было дома.
— Она уехала в Байленд, — сказал Гвин. — Папаша при смерти.
После краткого ритуального обмена любезностями со своим подопечным Фил исчез. Ричарду показали, как пройти в расположенную в подвале уборную — где-то там находился душ, а также несколько пузатых бойлеров и больших камер для сушки одежды. Приняв душ, еще с влажными волосами, Ричард осмотрел плотницкий уголок под лестницей. Похоже, ничего находящегося в процессе создания здесь не было, но все же Ричард заметил старинную подставку для книг, с поверхности которой при помощи наждачной бумаги был снят почти весь лак: очевидно, Гвин собирался выдать пюпитр за творение своих рук. Ричард поднялся наверх.
— Кий не забыл? Тогда пошли.
— А Фил нам не понадобится?
В последние месяцы Гвин предпочитал более мягкую и просторную одежду: похожие на толстовки цветные рубашки навыпуск, пуловеры якобы ручной вязки, развевающиеся на ветру шарфы. Но сегодня он предстал перед Ричардом в угольно-черной строгой тройке и жесткой бабочке. Застегивая запонки, Гвин сказал:
— Это займет не больше минуты. Хочу тебе кое-что показать, прежде чем мы начнем.
По пути на верхний этаж они столкнулись с Памелой, которая молча отступила в темноту одного из дальних коридоров.
— Ты ведь уже бывал наверху?
Ричард был наверху в сопровождении Деми, когда приезжал по поводу литературного портрета Гвина. Они подходили к выходящей окнами в сад мансарде, которую Деми назвала «комнатой детства». Было до боли очевидно, что эта комната предназначается для детской: обои с картинками из сказок, викторианские игрушки (лошадка-качалка с дамскими ресницами), мягкие игрушки времен короля Георга, детская кроватка эпохи Иакова I. Гвин открыл дверь и посторонился.
Комната детства уже не была детской. Ее переоборудовали в бильярдную. Подставки для киев, перекладина для ведения счета и полукруглая стойка бара в углу с четырьмя металлическими, обтянутыми кожей табуретами, на которые можно было взгромоздиться, как на насест.
— Пришлось повозиться. Эта штука весит почти треть тонны. Пришлось укреплять пол. А внутрь заносили через крышу — они даже краны сюда пригнали. Но главная трудность, — закончил Гвин, — была в том, чтобы уговорить Деми избавиться от всего ее дерьма.
Ричард проиграл ноль — три.
Они поужинали в столовой при свечах копченой лососиной, перепелиными яйцами и креветками в горшочках, приготовленными или вынутыми из упаковки Памелой. Ричард, которого на этой стадии уже мало чем можно было поразить, был тем не менее поражен поведением Памелы. Оно просто не могло не поражать. За Ричардом Памела ухаживала сердечно; за Гвином — с мелодраматической бесцеремонностью.
— Что с ней такое? Я хочу сказать, кроме того, что она твоя подружка. Что-то не так?
— Да нет. Просто у нас с Деми в последние дни прекрасные отношения. И Одра Кристенберри в городе. — Где-то хлопнула дверь. Гвин швырнул салфетку на стол. — Думаю, мне лучше пойти и разобраться с этим.
Разбирательство заняло сорок пять минут. Ричард в это время пил и курил. Руки его были заняты: одна — бокалом, а другая — сигаретой. Когда Гвин снова появился в дверях столовой и кивнул, приглашая следовать за ним, Ричард сказал как нечто само собой разумеющееся:
— А что с этим делать? — Он развел руками над столом. Он имел в виду грязные тарелки, объедки, беспорядок…
— Памела все уберет.
Но, прежде чем этим заняться, Памела подала им кофе и бренди в восьмиугольную библиотеку (где они собирались играть в шахматы) — и задержалась, чтобы взбить для Гвина подушки и помочь ему прикурить сигару. Все это она проделала с таинственным и благоговейным выражением лица. Ричард не мог отвести глаз от шахматных фигур. От этих божественно тяжелых фигур. Даже пешки чутко откликались на силу земного тяготения — вы могли физически ощутить их связь с центром Земли.
Дверь закрылась. Они остались одни. Гвин сказал:
— Отрочество лучше всего. Хорошо, что я так поздно вышел из этого возраста. Это вершина жизни. Помнишь, как мы были сексуально одиноки? Лежишь один в постели и думаешь: господи, на свете, наверное, миллионы женщин, которые чувствуют то же, что и я. Они так же сексуально одиноки. Ничего на самом деле не меняется. Даже у Толстого были такие мысли. Время старит только тело. А в голове все остается по-прежнему. Ты, как раньше, стоишь у окна и смотришь, как они все проходят мимо. Мне по-прежнему пятнадцать. Конечно, есть разница. Они уже не там. Они здесь. Или их номера в памяти моего мобильника. Одра Кристенберри. Гэл Апланальп. Да, кстати, я перешел к Мерседес Соройя. Ты был прав. Клиенты у Гэл — брр! Романы, написанные кутюрье. Романы чемпионок по синхронному плаванию. А Мерседес. Ах, дружище. В таких глазах можно утонуть. И вот еще что: ну-ка, угадай. Гэл была от тебя без ума, тогда, давно. Когда мы были детьми. Знаешь, мне действительно повезло, что я женился на католичке. Они никогда тебя не бросят. Ага. Е-четыре. Постой.
Новый роман корифея английской литературы Мартина Эмиса в Великобритании назвали «лучшей книгой за 25 лет от одного из великих английских писателей». «Кафкианская комедия про Холокост», как определил один из британских критиков, разворачивает абсурдистское полотно нацистских будней. Страшный концлагерный быт перемешан с великосветскими вечеринками, офицеры вовлекают в свои интриги заключенных, любовные похождения переплетаются с детективными коллизиями. Кромешный ужас переложен шутками и сердечным томлением.
Этот роман мог называться «Миллениум» или «Смерть любви», «Стрела времени» или «Ее предначертанье — быть убитой». Но называется он «Лондонские поля». Это роман-балет, главные партии в котором исполняют роковая женщина и двое ее потенциальных убийц — мелкий мошенник, фанатично стремящийся стать чемпионом по игре в дартс, и безвольный аристократ, крошка-сын которого сравним по разрушительному потенциалу с оружием массового поражения. За их трагикомическими эскападами наблюдает писатель-неудачник, собирающий материал для нового романа…Впервые на русском.
«Беременная вдова» — так назвал свой новый роман британский писатель Мартин Эмис. Образ он позаимствовал у Герцена, сказавшего, что «отходящий мир оставляет не наследника, а беременную вдову». Но если Герцен имел в виду социальную революцию, то Эмис — революцию сексуальную, которая драматически отразилась на его собственной судьбе и которой он теперь предъявляет весьма суровый счет. Так, в канву повествования вплетается и трагическая история его сестры (в книге она носит имя Вайолет), ставшей одной из многочисленных жертв бурных 60 — 70-х.Главный герой книги студент Кит Ниринг — проекция Эмиса в романе — проводит каникулы в компании юных друзей и подруг в итальянском замке, а четыре десятилетия спустя он вспоминает события того лета 70-го, размышляет о полученной тогда и искалечившей его на многие годы сексуальной травме и только теперь начинает по-настоящему понимать, что же произошло в замке.
«Успех» — роман, с которого началась слава Мартина Эмиса, — это своего рода набоковское «Отчаяние», перенесенное из довоенной Германии в современный Лондон, разобранное на кирпичики и сложенное заново.Жили-были два сводных брата. Богач и бедняк, аристократ и плебей, плейбой и импотент, красавец и страхолюдина. Арлекин и Пьеро. Принц и нищий. Модный галерейщик и офисный планктон. Один самозабвенно копирует Оскара Уальда, с другого в будущем возьмет пример Уэлбек. Двенадцать месяцев — от главы «Янтарь» до главы «Декабрь» — братья по очереди берут слово, в месяц по монологу.
Молодой преуспевающий английский бизнесмен, занимающийся созданием рекламных роликов для товаров сомнительного свойства, получает заманчивое предложение — снять полнометражный фильм в США. Он прилетает в Нью-Йорк, и начинается полная неразбериха, в которой мелькают бесчисленные женщины, наркотики, спиртное. В этой — порой смешной, а порой опасной — круговерти герой остается до конца… пока не понимает, что его очень крупно «кинули».
В 1973 году Мартин Эмис, известный английский прозаик и критик, удачно дебютировал романом «Записки о Рейчел». Действие романа происходит за сутки до того, как герою-повествователю, Чарльзу Хайвэю, исполнится двадцать, и сосредоточено на его болезненных амурных переживаниях. Критики, за малым исключением, оценили мастерство создания комических ситуаций. В следующем году книга удостоилась премии Сомерсета Моэма.
История жизни одного художника, живущего в мегаполисе и пытающегося справиться с трудностями, которые встают у него на пути и одна за другой пытаются сломать его. Но продолжая идти вперёд, он создаёт новые картины, влюбляется и борется против всего мира, шаг за шагом приближаясь к своему шедевру, который должен перевернуть всё представление о новом искусстве…Содержит нецензурную брань.
Героиня книги снимает дом в сельской местности, чтобы провести там отпуск вместе с маленькой дочкой. Однако вокруг них сразу же начинают происходить странные и загадочные события. Предполагаемая идиллия оборачивается кошмаром. В этой истории много невероятного, непостижимого и недосказанного, как в лучших латиноамериканских романах, где фантастика накрепко сплавляется с реальностью, почти не оставляя зазора для проверки здравым смыслом и житейской логикой. Автор с потрясающим мастерством сочетает тонкий психологический анализ с предельным эмоциональным напряжением, но не спешит дать ответы на главные вопросы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Удивительная завораживающая и драматическая история одной семьи: бабушки, матери, отца, взрослой дочери, старшего сына и маленького мальчика. Все эти люди живут в подвале, лица взрослых изуродованы огнем при пожаре. А дочь и вовсе носит маску, чтобы скрыть черты, способные вызывать ужас даже у родных. Запертая в подвале семья вроде бы по-своему счастлива, но жизнь их отравляет тайна, которую взрослые хранят уже много лет. Постепенно у мальчика пробуждается желание выбраться из подвала, увидеть жизнь снаружи, тот огромный мир, где живут светлячки, о которых он знает из книг.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.
Доминик Татарка принадлежит к числу видных прозаиков социалистической Чехословакии. Роман «Республика попов», вышедший в 1948 году и выдержавший несколько изданий в Чехословакии и за ее рубежами, занимает ключевое положение в его творчестве. Роман в основе своей автобиографичен. В жизненном опыте главного героя, молодого учителя гимназии Томаша Менкины, отчетливо угадывается опыт самого Татарки. Подобно Томашу, он тоже был преподавателем-словесником «в маленьком провинциальном городке с двадцатью тысячаси жителей».
Все прекрасно знают «Вино из одуванчиков» — классическое произведение Рэя Брэдбери, вошедшее в золотой фонд мировой литературы. А его продолжение пришлось ждать полвека! Свое начало роман «Лето, прощай» берет в том же 1957 году, когда представленное в издательство «Вино из одуванчиков» показалось редактору слишком длинным и тот попросил Брэдбери убрать заключительную часть. Пятьдесят лет этот «хвост» жил своей жизнью, развивался и переписывался, пока не вырос в полноценный роман, который вы держите в руках.
Впервые на русском — второй роман знаменитого выпускника литературного семинара Малькольма Брэдбери, урожденного японца, лаурета Букеровской премии за свой третий роман «Остаток дня». Но уже «Художник зыбкого мира» попал в Букеровский шортлист.Герой этой книги — один из самых знаменитых живописцев довоенной Японии, тихо доживающий свои дни и мечтающий лишь удачного выдать замуж дочку. Но в воспоминаниях он по-прежнему там, в веселых кварталах старого Токио, в зыбком, сумеречном мире приглушенных страстей, дискуссий о красоте и потаенных удовольствий.
«Коллекционер» – первый из опубликованных романов Дж. Фаулза, с которого начался его успех в литературе. История коллекционера бабочек и его жертвы – умело выстроенный психологический триллер, в котором переосмыслено множество сюжетов, от мифа об Аиде и Персефоне до «Бури» Шекспира. В 1965 году книга была экранизирована Уильямом Уайлером.
Иэн Макьюэн. — один из авторов «правящего триумвирата» современной британской прозы (наряду с Джулианом Барнсом и Мартином Эмисом), лауреат Букеровской премии за роман «Амстердам».«Искупление». — это поразительная в своей искренности «хроника утраченного времени», которую ведет девочка-подросток, на свой причудливый и по-детски жестокий лад переоценивая и переосмысливая события «взрослой» жизни. Став свидетелем изнасилования, она трактует его по-своему и приводит в действие цепочку роковых событий, которая «аукнется» самым неожиданным образом через много-много лет…В 2007 году вышла одноименная экранизация романа (реж.