Иная Весть - [7]
74. Поэтому оно неизбежно мистифицируется на предмет имения за пронизывающей его эмоционально-побудительной сферой автономного статуса.
75. В самом же деле, внутренний мир разумного существа есть как бы зеркало, пассивно отражающее на своей поверхности инерцию наличного бытия.
76. Третьей фикцией является гипнотизированность собственной уникальностью.
77. Всякое разумное существо изначально мистифицировано перипетиями своего бытийного пути.
78. Эта мистифицированность зиждется на усмотрении в происходящем с ним неповторимой траектории выхода к знанию сокровенной личной судьбы.
79. В самом же деле, разветвленностью бытийных путей лишь манифестируется общая для всех воплощенных существ предопределенность к неминуемой гибели.
80. Именно в одержимости находит себе непосредственное выражение принцип иронии.
Боль
1. Стержнем онтологического доверия служит незнание о природе подлинного зла.
2. Онтологическое доверие — это фиксация вовлеченности разумного существа в сплошное течение вселенской инерции.
3. Эта вовлеченность оборачивается для него уходом в беспробудный сон имманентности.
4. Сама имманентность уже и есть состояние онтологического сна.
5. Онтологический сон безапелляционным образом диктует разумному существу целую серию фикций.
6. Комплексом этих фикций выстраивается онтологический фетишизм, диктуемый коллективным псевдосознанием.
7. Через него сон разумного существа характеризуется угождением в капкан блаженствующего идиотизма.
8. Блаженствующий идиотизм есть основа патологической неадекватности мировосприятия.
9. В этой неадекватности отслеживается глубочайшее отчуждение разумного существа от своего бытийного статуса.
10. Этот статус укоренен в самой сути произвола.
11. Знание о нем аннулирует доверие разумного существа к форме своего воплощения в качестве безосновательного.
12. Факт этого доверия означает как бы некую договоренность со внешним миром.
13. Ибо самовосприятие разумного существа неотъемлемо от видения им аналогии себя и мира.
14. За счет этого рождается гносеологический фетиш конкретной и наглядной истины.
15. Претензия на истину прямо вытекает из наблюдения у сущего неоспоримого резона к его наличию.
16. Тем самым утверждается гипнотизированность фактом наличия.
17. Само наличие уже говорит разумному существу об имении за сущим безукоризненности онтологического основания.
18. Основание же это усматривается в имманентности, как она есть сама по себе.
19. Видение аналогии себя и мира внушает разумному существу гипнотическую фикцию самодовлеющей ценности факта его существования.
20. Эта ценность воспринимается им уже через наблюдение сущего.
21. Поэтому разумное существо справедливо обнаруживает неотъемлемость своего существования от имманентности.
22. Отсюда проистекает этический фетиш наличного блага.
23. Через этот фетиш разумным существом осуществляется нарочитый обход инстинкта собственной обреченности.
24. Благодаря верованию во благо инстинкт обреченности подменяется наитием приобщения к изобильным дарам природы-матери.
25. Это наитие укореняет разумное существо в гипнотической фикции благоговения перед вечной женственностью, как родительницей сущего.
26. Из этого наития вытекает эстетический фетиш воплощенной красоты.
27. Для разумного существа чувство прекрасного равнозначно предощущению невосполнимости утраты того, что дается ему в наличии.
28. Таким образом, онтологическое доверие однозначно сводится к неукоснительной благодарности разумного существа за то, что оно вообще есть как таковое.
29. Имеет место быть фундаментальное заблуждение касательно природы зла.
30. Оно состоит в том, что зло якобы сводится к недостаточности блага.
31. Гипнотическим наитием изначальности блага внушается принятие любви за искупительную потенцию всеобщего примирения.
32. Таким образом, само зло принимается за простое нарушение бытийной гармонии.
33. Правда же заключается в том, что за имманентностью кроется радикальная дисгармония.
34. Именно в этой дисгармонии и состоит корень зла.
35. Поэтому зло есть изначальная онтологическая данность.
36. Эта данность укоренена в принципиальной немотивированности факта существования.
37. Немотивированность, совпадающая с отсутствием абсолюта, не есть собственно зло.
38. Она представляет собою только основание всякого возможного опыта зла.
39. Глубинным измерением этого опыта является относительность бытийного наличия.
40. Сам по себе этот опыт доступен для разумного существа лишь только через погружение в онтологический дискомфорт.
41. Характеристикой этого дискомфорта является не что иное, как переживание боли.
42. Относительность имманентного обусловлена отсутствием абсолюта.
43. Таким образом, относительность, являющаяся выражением абсолютного отсутствия, равнозначна фундаментальному злу.
44. Это означает, что подлинное зло никоим образом не может быть абсолютным.
45. Опыт зла дается разве что в разительном контрасте с принципом блага.
46. Благо же не имеет совершенно никакой сопряженности с тем, что дается объективно.
47. Выходит, что подлинное зло выявляет неизбывно присущее имманентному качество дефектности.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Автор книги — писатель-натуралист, доктор биологических наук, профессор зоологии. Всю жизнь посвятил изучению природы и ее животного мира. Теперь, в канун своего девяностолетия, как и многие, обеспокоенный судьбами человечества, написал эту, свою последнюю пятьдесят четвертую книгу, по необычной для него теме — о природе человека. Она предназначена для широкого круга читателей.
Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.