Иная Весть - [7]
74. Поэтому оно неизбежно мистифицируется на предмет имения за пронизывающей его эмоционально-побудительной сферой автономного статуса.
75. В самом же деле, внутренний мир разумного существа есть как бы зеркало, пассивно отражающее на своей поверхности инерцию наличного бытия.
76. Третьей фикцией является гипнотизированность собственной уникальностью.
77. Всякое разумное существо изначально мистифицировано перипетиями своего бытийного пути.
78. Эта мистифицированность зиждется на усмотрении в происходящем с ним неповторимой траектории выхода к знанию сокровенной личной судьбы.
79. В самом же деле, разветвленностью бытийных путей лишь манифестируется общая для всех воплощенных существ предопределенность к неминуемой гибели.
80. Именно в одержимости находит себе непосредственное выражение принцип иронии.
Боль
1. Стержнем онтологического доверия служит незнание о природе подлинного зла.
2. Онтологическое доверие — это фиксация вовлеченности разумного существа в сплошное течение вселенской инерции.
3. Эта вовлеченность оборачивается для него уходом в беспробудный сон имманентности.
4. Сама имманентность уже и есть состояние онтологического сна.
5. Онтологический сон безапелляционным образом диктует разумному существу целую серию фикций.
6. Комплексом этих фикций выстраивается онтологический фетишизм, диктуемый коллективным псевдосознанием.
7. Через него сон разумного существа характеризуется угождением в капкан блаженствующего идиотизма.
8. Блаженствующий идиотизм есть основа патологической неадекватности мировосприятия.
9. В этой неадекватности отслеживается глубочайшее отчуждение разумного существа от своего бытийного статуса.
10. Этот статус укоренен в самой сути произвола.
11. Знание о нем аннулирует доверие разумного существа к форме своего воплощения в качестве безосновательного.
12. Факт этого доверия означает как бы некую договоренность со внешним миром.
13. Ибо самовосприятие разумного существа неотъемлемо от видения им аналогии себя и мира.
14. За счет этого рождается гносеологический фетиш конкретной и наглядной истины.
15. Претензия на истину прямо вытекает из наблюдения у сущего неоспоримого резона к его наличию.
16. Тем самым утверждается гипнотизированность фактом наличия.
17. Само наличие уже говорит разумному существу об имении за сущим безукоризненности онтологического основания.
18. Основание же это усматривается в имманентности, как она есть сама по себе.
19. Видение аналогии себя и мира внушает разумному существу гипнотическую фикцию самодовлеющей ценности факта его существования.
20. Эта ценность воспринимается им уже через наблюдение сущего.
21. Поэтому разумное существо справедливо обнаруживает неотъемлемость своего существования от имманентности.
22. Отсюда проистекает этический фетиш наличного блага.
23. Через этот фетиш разумным существом осуществляется нарочитый обход инстинкта собственной обреченности.
24. Благодаря верованию во благо инстинкт обреченности подменяется наитием приобщения к изобильным дарам природы-матери.
25. Это наитие укореняет разумное существо в гипнотической фикции благоговения перед вечной женственностью, как родительницей сущего.
26. Из этого наития вытекает эстетический фетиш воплощенной красоты.
27. Для разумного существа чувство прекрасного равнозначно предощущению невосполнимости утраты того, что дается ему в наличии.
28. Таким образом, онтологическое доверие однозначно сводится к неукоснительной благодарности разумного существа за то, что оно вообще есть как таковое.
29. Имеет место быть фундаментальное заблуждение касательно природы зла.
30. Оно состоит в том, что зло якобы сводится к недостаточности блага.
31. Гипнотическим наитием изначальности блага внушается принятие любви за искупительную потенцию всеобщего примирения.
32. Таким образом, само зло принимается за простое нарушение бытийной гармонии.
33. Правда же заключается в том, что за имманентностью кроется радикальная дисгармония.
34. Именно в этой дисгармонии и состоит корень зла.
35. Поэтому зло есть изначальная онтологическая данность.
36. Эта данность укоренена в принципиальной немотивированности факта существования.
37. Немотивированность, совпадающая с отсутствием абсолюта, не есть собственно зло.
38. Она представляет собою только основание всякого возможного опыта зла.
39. Глубинным измерением этого опыта является относительность бытийного наличия.
40. Сам по себе этот опыт доступен для разумного существа лишь только через погружение в онтологический дискомфорт.
41. Характеристикой этого дискомфорта является не что иное, как переживание боли.
42. Относительность имманентного обусловлена отсутствием абсолюта.
43. Таким образом, относительность, являющаяся выражением абсолютного отсутствия, равнозначна фундаментальному злу.
44. Это означает, что подлинное зло никоим образом не может быть абсолютным.
45. Опыт зла дается разве что в разительном контрасте с принципом блага.
46. Благо же не имеет совершенно никакой сопряженности с тем, что дается объективно.
47. Выходит, что подлинное зло выявляет неизбывно присущее имманентному качество дефектности.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Верно ли, что речь, обращенная к другому – рассказ о себе, исповедь, обещание и прощение, – может преобразить человека? Как и когда из безличных социальных и смысловых структур возникает субъект, способный взять на себя ответственность? Можно ли представить себе радикальную трансформацию субъекта не только перед лицом другого человека, но и перед лицом искусства или в работе философа? Книга А. В. Ямпольской «Искусство феноменологии» приглашает читателей к диалогу с мыслителями, художниками и поэтами – Деррида, Кандинским, Арендт, Шкловским, Рикером, Данте – и конечно же с Эдмундом Гуссерлем.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Лешек Колаковский (1927-2009) философ, историк философии, занимающийся также философией культуры и религии и историей идеи. Профессор Варшавского университета, уволенный в 1968 г. и принужденный к эмиграции. Преподавал в McGill University в Монреале, в University of California в Беркли, в Йельском университете в Нью-Хевен, в Чикагском университете. С 1970 года живет и работает в Оксфорде. Является членом нескольких европейских и американских академий и лауреатом многочисленных премий (Friedenpreis des Deutschen Buchhandels, Praemium Erasmianum, Jefferson Award, премии Польского ПЕН-клуба, Prix Tocqueville). В книгу вошли его работы литературного характера: цикл эссе на библейские темы "Семнадцать "или"", эссе "О справедливости", "О терпимости" и др.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Что такое событие?» — этот вопрос не так прост, каким кажется. Событие есть то, что «случается», что нельзя спланировать, предсказать, заранее оценить; то, что не укладывается в голову, застает врасплох, сколько ни готовься к нему. Событие является своего рода революцией, разрывающей историю, будь то история страны, история частной жизни или же история смысла. Событие не есть «что-то» определенное, оно не укладывается в категории времени, места, возможности, и тем важнее понять, что же это такое. Тема «события» становится одной из центральных тем в континентальной философии XX–XXI века, века, столь богатого событиями. Книга «Авантюра времени» одного из ведущих современных французских философов-феноменологов Клода Романо — своеобразное введение в его философию, которую сам автор называет «феноменологией события».