Иная Весть - [28]
39. Вечная мудрость имеет принципиально особую специфику видения природы блага.
40. Можно сказать, что именно вечная мудрость — это наиболее коварно фиксированная ловушка имманентной псевдодуховности.
41. Вечная мудрость вагинально инспирирована.
42. Она знаменует собою апофеоз кастрации встающего на ее тропу адепта.
43. Ее характеризует несколько основополагающих моментов.
44. Во-первых, вечная мудрость постулирует миф об актуальном всеединстве.
45. Актуальное всеединство знаменует собою всеобъемлющее в своей сплошной непрерывности самотождество универсума.
46. Миф об актуальном всеединстве неизбывно зиждется на интеллектуальном интуировании некой абсолютной истины.
47. Во-вторых, вечная мудрость постулирует миф об универсальном человеке — совершенном андрогине, соединяющем в себе горний и дольний миры.
48. Универсальный человек знаменует собою идентичность всего всему.
49. Миф об универсальном человеке неизбывно зиждется на интеллектуальном интуировании некого абсолютного блага.
50. В-третьих, вечная мудрость постулирует миф о вечной женственности.
51. Вечная женственность знаменует собою субстанциальную праоснову манифестированного космоса.
52. Миф о вечной женственности неизбывно зиждется на интеллектуальном интуировании некоей абсолютной красоты.
53. Универсальное триединство истины, блага и красоты располагает, с точки зрения вечной мудрости, качеством непосредственной доступности.
54. Вечной мудрости зло не видится зиждущимся на онтологическом фундаменте.
55. Основание абсолютного блага усматривается ею в метафизической тождественности этого и другого.
56. Именно универсальная человечность есть как бы первообраз безусловного совпадения минимального и максимального, субъективного и объективного.
57. Именно универсальная человечность есть как бы архетип объективной духовности.
58. В контексте вечной мудрости природа зла имеет вообще двойственное измерение.
59. Во-первых, корень зла усматривается в неведении воплощенных существ об идентичности всего всему.
60. Это знание видится как бы выводящим к обладанию всепроникающей полнотой бытийно девственного наличия.
61. Во-вторых, корень зла усматривается в удалении от универсальной человечности.
62. Близость к ней означает мнимую сопряженность со всепроникающей любовью.
63. Квинтэссенция пути, по которому идет адепт освобождения, сводится к саморастворению в бездне вселенской вагины.
64. Здесь фиксируется максимум вагинально инспирированной кастрации адепта.
65. Объективной духовности альтернативна доктрина бодрствования.
66. Доктрина бодрствования — это миф субъективного духа о тотальном изобилии фаллического триумфа.
67. Пробужденность фаллоса одолевает объективную духовность как фундамент неизбывного сновидения духа.
68. Пробудившийся в субъективном начале дух усматривает в извечности своего сновидения томительно тотальный кошмар.
69. Онтологичность зла — фундамент этого кошмара.
70. Пробужденный фаллос прозревает природу истины в ее несуществовании.
71. Он знает лишь правду, как завет противодействия изначальности лжи.
72. Пробужденный фаллос прозревает подлинность блага, как не имеющего общей меры ни с даром, ни с наличием.
73. Он знает, что подлинная благодать есть обращенное в свою сторону энергетически концентрированное изобилие сохраненного семени.
74. Пробужденный фаллос прозревает природу красоты в ее несуществовании.
75. Он знает, что глобальное мироустройство фундаментально основано на тотальной дисгармонии.
76. Пробужденный фаллос не идет на брачную сопряженность с вампирически неистовствующей вселенской вагиной.
77. Он знает, что эта брачная сопряженность есть погибельное для него, как субъективного начала, саморастворение.
78. Нерастворимость пробужденного фаллоса есть финальный рубеж его выхода на стезю принципиального самоутверждения.
79. Этот выход сопряжен с абсолютным трагизмом фаллического пути.
80. Этот трагизм сводится к обреченности пробужденного фаллоса на самозабвенно-жертвенное служение мифу о собственном триумфе.
Художник
1. Миф о триумфе пробужденного фаллоса кристаллизуется в произведениях искусства.
2. В искусстве мифология субъективного духа выражена наиболее рельефно.
3. Природа искусства сама по себе неоднородна.
4. Следует отличать реальное искусство от искусства актуального.
5. Актуальное искусство есть эстетически утонченный инструмент социального гипноза.
6. Здесь гуманоидная мифология стадности обретает себе завершенную фиксированность.
7. В актуальном искусстве осуществляется обрамление эстетического фетиша.
8. Эстетический фетиш имеет вообще двойственное измерение.
9. Первичное измерение — непосредственное.
10. Оно не имеет какого бы то ни было отношения к искусству.
11. Оно связано с навеянной коллективным псевдосознанием расположенностью к тому, чтобы усматривать в мироздании гармоническую обустроенность.
12. Здесь так называемое чувство прекрасного выражается элементарным образом.
13. Вторичное измерение — опосредованное.
14. Оно проявлено в организованности актуального искусства.
15. Оно связано с обрамлением постулируемого архетипом эстетического фетиша.
16. Здесь чувство прекрасного обретает соответствующую стереотипическую утонченность.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.