Иная Весть - [26]
6. Только посредством него реализуется пробуждение вселенского сновидца.
7. Сущность объективного зиждется на актуальности зла.
8. Будучи стержневой пружиной онтологии, зло выражено тройственным образом.
9. Первым выражением зла является личная боль.
10. Боль знаменует собою метафизическую несводимость субъективного к объективному, сквозящую непроходимой чуждостью космоса воплощенным существам.
11. Вторым выражением зла является глобальное страдание.
12. Страдание знаменует собою безликую инертность немотивированной стихии, равнонаправленную супротив всего из сущего.
13. Третьим выражением зла является тотальный ужас.
14. Ужас знаменует собою отсутствие абсолюта.
15. Субстанциальная природа бытийной немотивированности не имеет отношения к злу.
16. Она как некий отравляющий яд, что подспуден всему сущему, но обратим в чудотворность животворящего бальзама.
17. Внешнее измерение немотивированности, выраженное каузальным принципом, есть не что иное, как экстериоризация вагинально кастрированной субъектности.
18. Гипнотический сон разумного существа, на котором зиждется его бытийная импотенция, — это результат ангажирования неумолимостью каузального принципа.
19. Немотивированность суть глубинное измерение подлинной свободы.
20. Она состоит в неисповедимости тотального произвола.
21. Объективированным его выражением является эфемерная неумолимость каузального принципа, как функционирующего в значении диалога между причиной и следствием.
22. Тотальность произвола идентична безосновности существования.
23. Первоначальному привкусу свободы сопутствует переживание тотального ужаса.
24. Именно здесь приоткрывается видение того, что существование безосновно.
25. Это видение имеет вообще тройственное измерение.
26. Первичное измерение — это опыт беспочвенности.
27. Опыт беспочвенности суть знание того, что факт существования не имеет подлинной укорененности в архетипе.
28. Вторичное измерение — это опыт потерянности.
29. Опыт потерянности суть знание того, что факт существования не имеет происхождения от какой бы то ни было первопричины.
30. Третичное измерение — это опыт опустошенности.
31. Опыт опустошенности суть знание того, что факт существования имеет единственнейшим своим основанием бездну немотивированности.
32. Именно здесь существу приоткрывается первоначальное видение тотальности неисповедимого произвола.
33. Именно здесь существу приоткрывается мука испытания свободой через погружение в стихию изначального безумия.
34. Погружение в эту стихию и есть рубеж выхода к духовному пробуждению.
35. Ему предшествует опыт совершенного просветления.
36. Просветление существа окончательно трансформирует яд изначального ужаса в бальзам духовного пробуждения, некогда заготовленный постижением смерти.
37. Начальная стадия просветления — это знание фиктивности осуществляемого в повседневности выбора.
38. Этот выбор видится отныне адепту навеянным внешней инерцией наличного бытия.
39. Вторая стадия просветления — это знание о принципиальном разрыве, характеризующем соотношение друг с другом возможного и действительного.
40. Возможность видится отныне адепту несоизмеримо превосходящей действительность.
41. Третья стадия просветления — это знание эфемерности диалога причины и следствия.
42. Действенность функционирования каузального принципа видится отныне адепту навеянной беспробудностью космического сна.
43. Четвертая стадия просветления — это знание о корреляции между собой субъективного и объективного начал.
44. Объективное начало видится отныне адепту ничем иным, как результатом оцепенения заключенного в субъективном начале потенциала духовного пробуждения.
45. Пятая стадия просветления — это знание условности обыденного размежевания меж внутренним и внешним.
46. Внутреннее видится отныне адепту лишь только интериоризацией внешнего.
47. Заключительная стадия просветления — это знание об отрицательном равенстве свободы и необходимости.
48. Необходимость видится отныне адепту актуальным указанием на свободу, как ее изнаночную подоснову.
49. В отрицательном равенстве свободы и необходимости адепт прослеживает непреходящую конфликтность, отделяющую пробужденный дух ото всего прочего.
50. Подлинное просветление зиждется на интуировании принципиального нетождества духа чему бы то ни было из сущего.
51. Это интуирование сопряжено со стяжанием экстатической благодати.
52. Субъективный дух в принципе наличной благодати усматривает разве что конденсат актуального зла.
53. Наиболее общим его выражением является объектность, как пребывание субъективного в рабстве у объективного.
54. Экстатическая благодать субъективного духа не сопряжена ни с каким наличием.
55. Она не имеет своего истока в каком бы то ни было внешнем даре.
56. Экстатическая благодать выражает самую себя в неизбывном контрасте с благодатью наличной.
57. Это контраст подлинного блага и актуального зла.
58. Именно благо есть стержневое измерение субъектности.
59. В то время как фундаментом объектности предстает именно зло.
60. Сопряженное с субъективным началом переживание боли есть сугубо поверхностное, внешнее проявление актуальности зла.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Логические трактаты Боэция - характернейший пример рафинированной схоластической логики и силлогистики раннего европейского средневековья. Авторитет Боэция как логика был в Средние века чрезвычайно велик: его имя называли вторым после Аристотеля.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.