Иная Весть - [16]
23. Именно в этом и состоит определение личного спасения.
24. Наконец, человеческий род, организующийся в общину верных, заверяется обещанием насчет вселенского искупления.
25. Оно может осуществиться не иначе, как с повторным явлением искупителя.
26. Поэтому вселенское чудо поголовного избавления и есть предмет общечеловеческого упования.
27. Далее, согласно провиденциальному мифу, обещание личного спасения и вселенского искупления скрепляется договоренностью первопричины с общиной верных.
28. Это означает, что личное спасение недостижимо вне принадлежности к ней.
29. Существо, обнадеженное перспективой спасения, считает возможным снять с себя тяжкий груз онтологического одиночества только через эту принадлежность.
30. Оно ищет в патронаже общины верных не что иное, как материнское заступничество в ситуации своего расставания с отчим домом.
31. Жажда личного спасения вообще всегда мотивируется интенсивной тоской по несуществующей отчизне.
32. Опыт беспочвенности, сопутствующий этой тоске, есть ознаменование того, что существо неизбывно переживает себя в качестве бездомного.
33. Это переживание усугубляется в нем чувством заброшенности в сердце юдоли.
34. Наряду с обретением пристанища в материнском лоне общины верных, существо уповает на возмещение своей бездомности обращением к первопричине.
35. Бездомное существо до последнего полагает, что в диалоге с первопричиной, как со своим другим, оно разделяет досаждающее его чувство обреченности.
36. Выражаясь иначе, через обращение к своему другому потерянное существо уповает избавиться от обременяющего его переживания онтологического одиночества.
37. Радикальный конец состояния онтологического одиночества предвосхищается им в приобщении к загробному блаженству.
38. Поэтому бездомное существо решительно переоценивает драматизм своей текущей ситуации.
39. Она видится ему не более как средством искупительного возмещения некой личной провинности перед первопричиной.
40. Бездомное существо уже по определению находит свою обреченность возмещенной последующим возвращением в отчий дом.
41. Между тем, оно хочет быть удостоверено, что милосердие провидения не является одной только голословной декларацией.
42. Ибо, в противном случае, подтачиваются основания к тому, чтобы уповать на перспективу избавления.
43. Таким образом, диалог с первопричиной оборачивается претензией на заключение с ней своего рода сделки.
44. В противоположность мифу о судьбе, миф о провидении констатирует изначальную произвольность самоопределения человеческих существ.
45. Эта произвольность представляется как их исключительная прерогатива, дарованная первопричиной еще в состоянии изначального блаженства.
46. Именно в этой произвольности, как утверждает мифологема провидения, и состоит корневище инфернальной возможности.
47. По сути дела, это самоопределение сводится лишь к альтернативе послушания и сопротивления так называемому разумному замыслу.
48. Таким образом, самоопределению человеческих существ отнюдь не присуще качество подлинной произвольности.
49. Ибо оно заведомо аннулировано продиктованной разумным замыслом альтернативой.
50. Существо согласно быть послушным лишь в том случае, если разумный замысел засвидетельствует в ходе повседневности свое милосердие.
51. Проявление милосердия оно ищет в достоверности чуда, размыкающей обыденный ритм повседневного течения инерции.
52. Невозможность прямого обнаружения чуда в режиме обыденности аннулирует некогда выказанное существом упование.
53. В результате оно скоропалительно выходит на тропу трансцендентного скепсиса.
54. Трансцендентный скепсис в своем оперативном развитии проходит несколько стадий.
55. По своему завершению он оставляет бездомное существо наедине с его потерянностью.
56. Опыт потерянности начинается посредством прекращения диалога с первопричиной.
57. Бездомному существу открывается, что сам по себе этот диалог всегда был лишь самообманом, рожденным в нем от осознания собственной беспомощности.
58. Проистекающий из этого диалога страх перед первопричиной тесно связан с беспокоящим существо инстинктом обреченности.
59. Изнаночной подоплекой этого страха является не что иное, как монолог, обращенный заклинанием к бездне личной неопределенности.
60. Далее, потерянность реализуется в существе через выход из-под материнской опеки общины верных.
61. Отныне принадлежность к ней ему видится лишь терапевтическим затмением повседневного видения своего банального бессилия.
62. Гарантированно предоставляемое ею утешение суть не что иное, как постоянно прививавшаяся ему анестезия не подлежащей разделению с кем-либо интенсивной тоски.
63. За счет ее анестезирования как раз и создавалось наитие общности с оглашенными мифологемой провидения, образующими общину верных.
64. В последующем опыт потерянности развенчивает наитие разумного замысла.
65. Бездомное существо неуклонно предчувствовало, что в самой мысли о нем кроется неистребимая фальшь.
66. Она схватывается им через предощущение того факта, что соответствующим наитием застилается видение бездны изначального безумия.
67. Таким образом, самая структура действительности не представляется ему более высвечиваемой запросом на разумное обоснование происходящего.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.