Иная Весть - [10]
65. В пределах разума, вкупе с сотканной им коллективной мифологией архетипа, экстаз до последнего остается пустой, бесплодной перспективой.
66. Через фикции разума подлинный экстаз подменяется состоянием аффекта.
67. Аффектом выявляется диспропорция между ожиданием существа и ходом повседневного развития его онтологической ситуации.
68. Наблюдение этой диспропорции вообще тесно связано с подверженностью ожиданию.
69. Обесточивание напряжения, создаваемого ожиданием, равнозначно укоренению спящего существа в исчерпывающем знании тщетности всего происходящего с ним.
70. Множественным альтернативам развития текущей ситуации обратно пропорциональна безальтернативность конечного исхода.
71. Всякое разумное существо до последнего движимо недопущением того, что драматическим образом интерпретируется им как роковой финал.
72. Благодаря этому недопущению оно, как бы в шутку над самим собой, удостоверяется в собственной уязвимости.
73. Уязвимость обнаруживает себя в провоцирующей состояние аффекта отчужденности результата произведенного действия от обусловившего его мотива.
74. Это означает, что подлинным распорядителем мотивов предстает лишь только механистичность глобальной инерции.
75. Всякое разумное существо до последнего движимо боязнью опоздать.
76. Аффективная энергетика бунта служит ему исключительно подсобным средством отвращения встречи с неминуемым.
77. Любое действие, обусловленное заинтересованностью в благоприятном исходе, автоматически низводится к обслуживанию инертности происходящего вокруг.
78. На глобальном уровне именно хаотическое сцепление разнородных побуждений обустраивает безжизненную механику вселенского действа.
79. Привитие себе энергетического заряда безумия обезвреживает вовлеченность в размеренное протекание бессмыслицы.
80. Только в доминантном обладании безумием реализуется пробуждение спящего духа.
Судьба
1. Воля к бунту резигнируется чувством всепоглощающей покорности судьбе.
2. За счет покорности разумное существо рассчитывает совладать с тревожащим его предощущением собственной обреченности.
3. Обреченность открывается ему уже в осознании тщетности героического вызова.
4. Природа героического вызова всегда уходит своими корнями в интуирование неукоснительного осуществления некоего вечного правосудия.
5. Инстинкт обреченности находит суть этого правосудия неисповедимой в его неумолимости.
6. Лицевая сторона непостижимого нутра высшего правосудия являет ему себя в наитии гармонической отлаженности причинно-следственного механизма.
7. Бунт, как героический вызов, производится через динамичное противодействие обреченного собственной участи.
8. Эта участь видится ему ни в чем ином, как в неизбывном диктате абсурда.
9. В самом же деле, абсурд рождается только в контрасте с патологической серьезностью восприятия перипетий своего бытийного пути.
10. Именно в патологической серьезности самовосприятия дает знать о себе драматическое наитие рока.
11. Единственно роковой для воплощенных существ является разве что безальтернативность конечного исхода.
12. Драматизация собственной участи основана, прежде всего, на ангажировании разумного существа произвольностью отведенного ему ярлыка.
13. В ярлыке оно изыскивает для себя подлинное отражение своего бытийного статуса.
14. Таким образом, спящее существо начинает принимать ярлык за адекватность той роли, в которую оно принуждено играть.
15. Игра же переживается им как действенное выявление в происходящем безликой преднамеренности высшего правосудия.
16. Далее, наитие рока схватывает в якобы преднамеренном характере происходящего раскрытие некоего глобального правила.
17. Это правило видится спящим в дифференцированном распределении участей соответственно занимаемым существами позициям.
18. Подверженное наитию рока существо принимает самого себя в качестве заведомо обделенного милостынями судьбы.
19. Таким образом, оно переживает свою участь как фатально предопределенную во всех частных аспектах ее последовательного раскрытия.
20. Выходит, что спящим существом рок всегда видится не иначе, как вопиющей несправедливостью обхождения высшего правосудия лично с ним самим.
21. Это означает только то, что наитие рока имеет за собой сугубо оценочную подоплеку.
22. Из поля зрения спящего существа, мистифицированного роком, по определению ускользает подлинный трагизм существования.
23. В драматизме принятия всерьез перипетий своего пути как раз и рождается иронический эффект трагикомического гротеска.
24. Трагичность состоит в том, что разумному существу не дано существовать иначе, как в строгом соответствии с отведенным ему ярлыком.
25. Гротеск высвечивает в каждом ярлыке гипнотически убедительное клеймо произвола.
26. Комичность же состоит в том, что разумное существо автоматически принуждено доверять мнимой адекватности своего ярлыка.
27. Гротеск высвечивает в данном доверии не что иное, как абсурд.
28. Ирония, как интуиция произвола, находит выражение абсурда относительно разумного существа в нарочитом обхождении им подозрения о своем подлинном статусе.
29. Оно производится через идентификацию с какой бы то ни было внешней данностью.
Гремучая смесь из анархизма, персонализма и экзистенциализма в одном флаконе — эта книга может стать в распоряжении своего читателя своеобразной «инструкцией по выживанию» в современном мире определенного типа человека, которого в условиях «последних времен» стоит назвать не иначе как обособленным и отчужденным.
Занятно и поучительно прослеживать причудливые пути формирования идей, особенно если последние тебе самому небезразличны. Обнаруживая, что “авантажные” идеи складываются из подхваченных фраз, из предвзятой критики и ответной запальчивости — чуть ли не из сцепления недоразумений, — приближаешься к правильному восприятию вещей. Подобный “генеалогический” опыт полезен еще и тем, что позволяет сообразовать собственную трактовку интересующего предмета с его пониманием, развитым первопроходцами и бытующим в кругу признанных специалистов.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Из предисловия:Необходимость в книге, в которой давалось бы систематическое изложение исторического материализма, давно назрела. Такая книга нужна студентам и преподавателям высших учебных заведении, а также многочисленным кадрам советской интеллигенции, самостоятельно изучающим основы марксистско-ленинской философской науки.Предлагаемая читателю книга, написанная авторским коллективом Института философии Академии наук СССР, представляет собой попытку дать более или менее полное изложение основ исторического материализма.
В условиях сложной геополитической ситуации, в которой сегодня находится Россия, активизация собственного созидательного творчества в самых разных областях становится одной из приоритетных задач страны. Творческая деятельность отдельного гражданина и всего общества может выражаться в выработке национального мировоззрения, в создании оригинальных социально-экономических моделей, в научных открытиях, разработке прорывных технологий, в познании законов природы и общества, в искусстве, в преображении человеком самого себя в соответствии с выбранным идеалом и т.
«Священное ремесло» – книга, составленная из текстов, написанных на протяжении 45 лет. Они посвящены великим мыслителям и поэтам XX столетия, таким как Вячеслав Иванов, Михаил Гершензон, Александр Блок, Семен Франк, Николай Бердяев, Яков Голосовкер, Мартин Хайдеггер и др. Они были отмечены разными призваниями и дарами, но встретившись в пространстве книги, они по воле автора сроднились между собой. Их родство – в секрете дарения себя в мысли, явно или неявно живущей в притяжении Бога. Философские портреты – не сумма литературоведческих экскурсов, но поиск богословия культуры в лицах.
Книга содержит собрание устных наставлений Раманы Махарши (1879–1950) – наиболее почитаемого просветленного Учителя адвайты XX века, – а также поясняющие материалы, взятые из разных источников. Наряду с «Гуру вачака коваи» это собрание устных наставлений – наиболее глубокое и широкое изложение учения Раманы Махарши, записанное его учеником Муруганаром.Сам Муруганар публично признан Раманой Махарши как «упрочившийся в состоянии внутреннего Блаженства», поэтому его изложение без искажений передает суть и все тонкости наставлений великого Учителя.