Иначе быть не могло... - [28]
Нам казалось, мы ощущаем прохладу реки, окруженной лесом, запах полевых цветов и зеленой, свежей травы.
Песней звучала красота нашей природы, уносила в недалекое, милое детство — мы лежим на печке в маленьком домишке дяди Матюши и впитываем в себя красоту народных творений. «На ковре-самолете Иван-царевич с прекрасной Царевной», «Аленушка» — такая понятная нам, мы вместе с ней ощущаем страх перед грозой, нам жалко ее, хочется помочь ей.
Образы сказок, красота изображенной природы, превращали непритязательный домишко дяди Матюши в дивный сказочный дворец.
И здесь величие таланта, красота изображения вызывают чувство возвышенного, делают несущественным все то, что давило, угнетало нас в обстановке этой квартиры.
Во время обеда Костя поднялся со своего стула и прочел певучим голосом «Музу» Шевченко.
Всеми овладело стремление рассказать, показать что-то красивое.
Иван читает выдержки из написанного им рассказа, который скоро отправит в редакцию, Толя — отрывок из «Челкаша» Горького. Сестренка Антона играет вальс Шопена.
Мы сидели на стульях, поразивших нас, но уже не казались себе маленькими и жалкими. Творчество, благородные стремления возвышали нас. Молодость и вера в прекрасное будущее украшали сейчас этот зал, затмевая красоту фарфора и хрусталя, мебели и ковров.
Уходя, отблагодарив хозяев, мы унесли с собой чувство еще большей красоты и уверенности в жизнь — в человека.
О профессоре, заведовавшем кафедрой аналитической химии, говорили, что для него химия превыше всего, что он гроза студентов и на экзаменах «режет» почем зря.
Именно этот профессор и принимал у меня экзамен. Когда я оказалась перед ним, у меня противно задрожали коленки, руки и пропал дар речи. А он посмотрел на меня и чуть сощурил глаз.
— Ну-с, мадемуазель, что же вы знаете о галогенах?
Я обернулась, решив, что профессор обращается к кому-то другому, но сзади, за столами, сидели только мальчики. Вопрос задан мне! И тотчас возмущение вытеснило во мне страх:
— Извините, я не мадемуазель, а комсомолка и знаю все, что требуется.
От удивления глаза профессора округлились, он даже снял пенсне, а клиновидная бородка его метнулась вверх.
— Вот как! Что ж, послушаем вас… Отвечайте.
Когда ответила, стал задавать еще и еще вопросы, потом основательно «погонял» по таблице Менделеева и закончил экзамен словами:
— Так вот, «мадемуазель» по-французски означает «барышня», это не обидное слово. К экзаменам вы подготовились, но знать всего, разумеется, не можете, и я тоже всего не знаю. А характер у вас гордый, это хорошо. Ну-с, посмотрим, как учиться будете.
Пулей вылетела я из аудитории, лицо пылало, и я прикладывалась то одной, то другой щекой к мраморному подоконнику, лишь бы немного остыть.
Уж коли химия сдана самому профессору, остальные предметы сдадим обязательно!
Наконец наступил счастливый день: экзамены позади! На общем собрании студентов мы не увидели девочку с большим бантом и многих из тех, кого приводили мамы и кто посылал впереди себя пап, но зато увидели взрослых людей, которых приняли без экзаменов. Это были рабочие, окончившие рабфаки, парттысячники, участники гражданской войны, люди, прошедшие серьезную школу партийной, советской и профсоюзной работы.
«Посвящение в студенчество», как выразился Костя, мы отмечали в нашей рабочей семье.
Стол ломился от угощений. Тут и тарелки с капустой и малосольными огурцами, тут и пузатый жбан со знаменитым квасом бабки Макарихи, недавно вернувшейся из деревни; тетя Галя тоже постаралась — приготовила вареники с картошкой и творогом, которые так и таяли во рту.
Нас поздравляли наперебой.
— Успешного вам ученья! — провозгласил Иван Елистратович. — Глаза его подозрительно заблестели, а голос вдруг осел, и он закончил уже с хрипотцой: — Желаю стать добрыми сталеварами и чтоб вместе печи класть и сталь варить!
— Вот ведь как здорово! — ликовал Толя. — Из коммунаров да прямо в ученые.
Мы сидели возбужденные, счастливые. Под конец Антон — мы притащили его с собой — начал читать «Двенадцать» Блока:
— Ишь ты! — восхищенно покачал головой Иван Елистратович. — Слова-то какие, аж за сердце берут… Видать, из наших поэт этот, даже фамилия производственная…
Лицо его раскраснелось, давно мы не видели его таким довольным.
Прочитала и я «Буревестника» на украинском языке, когда я кончила, поднялась бабка Макариха:
— Прочитай, дочка, еще раз.
И я снова читаю.
«То крылом чыркнэ вин хвылю, то шугнэ до хмар стрилою. И крычыть. И чують хмары радисть в покрыкови смилим.
В крыках цых жадання бури, гниву миць, вогонь прыстрасты, сподивання перемогы, чують хмары в дужых крыках».
— Вот так и говорил сын мой Гришенька, когда у нас на заводе поднялась забастовка, я работала тогда на черных работах и получала гроши, а Гришенька уже тогда работал помощником машиниста на паровозе.
Пришел как-то поздно вечером домой и говорит: «Прощаться пришел, маманя, может, больше и не свидимся». Как так, говорю, в какую такую даль едешь?
«Нет, говорит, иду навстречу буре — хотим новую, лучшую жизнь построить для бедного народа». Я плачу, прошу — пожалей, Гришенька, мать, отец с войны не вернулся, теперь и ты уходишь.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Книга посвящена Сиду Барретту, отцу-основателю легендарной группы Pink Floyd.