In vinas veritas - [5]

Внезапно мое полузабытье раскололось стеклом на соседнем заднем сиденье. Сразу же морозный воздух туманом ворвался в салон. Закричали женщины, но дети не заплакали. Просто не было детей в числе пассажиров. Автобус, вильнув кормой, затормозил у обочины. Я смутно различил, как оба водителя, похватав куртки, открыли переднюю дверь и выскочили на улицу. Обратно они уже не вернулись. Зато машина вдруг резко просела назад и влево. Снова закричали женщины. Чей-то взволнованный голос с передних сидений предложил: «А, может, нам тоже выйти?» Ну, народ и ломанулся. Я тоже потянулся за ними в полном коматозе. Вышел из салона, когда разлетелось внутри еще одно окно. Весь люд уже лежал в канаве за обочиной, прикрывая головы руками и подвывая женскими голосами. Чуть поодаль, подальше от машины скрючились оба водителя. Я спустился между двумя этими группами, поднял воротник дубленки и тоже залег. Сразу же состояние небытия стало поглаживать мое сознание своими липкими лапами. В миги просветления я слышал близкие трески и хлопки. Даже успел подумать, что это очень похоже на стрельбу. В автобусе лопались стекла, со шлепками дырявилась обшивка.

Наконец, приехал ОМОН, или СОБР, или они вместе. Стрельба усилилась, а потом стихла. Одновременно появилось два транспортных средства — дорога оказалось перекрытой, поэтому долгое время оставалась крайне пустынной. В один загрузились мы, причем я самым последним, потому как в своем полубреду пропустил команду: «По машинам!» Очнулся я, когда меня перевернул на спину здоровенный дядька в белом и белой же шапке, скрывающей лицо. На меня взглянули внимательные глаза: «Чего лежишь?» «Грипп, — говорю, — терзает». «Иди быстрей, а то без тебя уедут».

Я, пошатываясь, пошел к дверному проему. По пути то ли впадал в бред, то ли видел наяву, как затаскивали в другой автобус с решетками на одном окне (других окон просто в пассажирском салоне не было) каких- то черных личностей. Я еще тогда подумал, что это цыгане. И рядом же с нашим экспрессом парни в белых маскхалатах чистили хари нашим водителям, так, чтоб из окон пассажиры не видели. Били, наверно, не сильно, но больно. Те корчились, подвывая. Куда же вся ваша спесь подевалась, властелины междугородних трасс? «Дайте, я им сейчас с ноги еще заряжу!» — предложил похожим на медбратьев людям я. Те только махнули руками, иди, мол, в автобус. И уже проходя, слышал: «Что, суки, не учили вас, что людей бросать в беде нельзя? А если бы зацепило кого?» Шоферы что-то мямлили в ответ.

Сел я на свое место, увидев между делом, что вместе с другим автобусом у нас теперь были и другие машинисты. Перед очередным аутом отметил про себя, что мы еще и толком-то с Питера не выехали. Теперь поблизости от этого места располагается громадный торговый комплекс «Икеа». Ну, а остальной пятичасовой путь до дому я уже и не помнил. Потом, когда спустя два дня лежки начал приходить в себя, все произошедшее на дороге казалось просто бредом. И не только мне.

Воспоминание не к месту вклинилось в мои мысли, а мы тем временем проехали дорожный указатель, Карелия кончилась. Абгемахт. Надо было попытаться заснуть, ведь завтра потребуется недюжинное приложение всех душевных и физических сил. Внезапно сбоку проснулся какой-то дядька, ошалело посмотрел вокруг, как кот провел рукой по лицу и тревожным шепотом обратился ко мне:

— Лодейку еще не проехали?

Он имел в виду город Лодейное Поле, что на реке Свирь. До него еще надо было ехать чуть меньше получаса.

— Да часа два назад проехали, скоро уже город Петрозаводск, — успокоил его я.

Дядька дернулся в кресле, заломил руки перед своим лицом и проговорил самому себе, чуть ли не криком:

— Я же оттуда только выехал! Боже, зачем Петрозаводск?

С других кресел на него зашикали, все пассажиры недовольно зашевелились.

Я притворился спящим и постепенно действительно заснул.

5

А в Питере вовсю сыпал весенний дождь. Сдал вещи в камеру хранения, присел на креслице в зале ожидания, дабы переждать пару часов до 8 утра, когда уже можно будет потихоньку двигать на Нарвскую, где неподалеку располагался офис ангажировавшей меня компании. Только закрыл глаза, как по ноге вежливо постучали. Передо мной возвышался с постным выражением лица типичный вокзальный мент.

— Сержант Йухко Йухкович. Попрошу ваши документы.

Я протянул ему паспорт. Гражданский, не моряка. Он внимательно его изучил, вернул мне и без лишних слов ушел по маршруту. Я остался на месте. Честно просидел с закрытыми глазами полчаса, когда снова ко мне подошел уже другой мент.

— Старший сержант Йухко Йухкович. Документы.

Я вытащил паспорт.

— Цель вашего приезда в Петербург?

— Проездом. Сегодня в 16.50 у меня самолет.

— Почему здесь сидите?

— На улице дождь. Офисы открываются только в десять.

— Можно на ваш билет взглянуть?

Я протянул свой автобусный квиток. Он прочитал старательно, повертел в руках.

— А на самолет?

— На руках пока нет. В офисе получу. Не на отдых же собираюсь, в командировку.

Мент вернул мне билет и уже, молча, собирался в оговоренный инструкцией путь, но я его остановил.

— А почему вы меня постоянно проверяете?