Имя твоего ангела - [60]

Вокруг только разноцветные блики, которые составляли один большой луч.

– Я ждала тебя, – сказала Хадича, – конечно, я хотела, чтобы ты пришла пораньше. Но теперь уже поздно. Приближаются мои последние минуты. Молчи!

Пожелавшая было что-то сказать, Фатима резко остановилась и застыла в оцепенении. Тишина, казалось, длилась вечно.

– Приближаются мои последние минуты, – повторила Хадича снова. – Твоим детям грозит опасность. Тебе нужно очень торопиться.

Ты должна их предупредить… Я оставляю тебе часть своей силы.

Прощай.

Фатима хотела что-то сказать, но не успела. Неожиданно будто бы сверкнули вместе тысячи молний и отбросили ее куда-то. Все ее тело обжег огонь. Старухе показалось, что она проходит через узкую трубу. Ее одновременно с какой-то беспощадной силой и сжимали, и растягивали. Это страшное мучение закончилось так же неожиданно, как и началось. Мучения закончились быстро, но вот жизнь в прежнее русло вошла не сразу. Реальность, укутанная в какой-то густой туман, заблудившись, еще какое-то время бродила где-то вдалеке.

Постепенно через густой туман начал проникать жидкий слабый луч света, затем послышался шум. Но, даже вернувшись в реальность, Фатима не сразу пришла в себя и вспомнила, что с ней произошло.

Стоило ей открыть глаза, как ее ослепили солнечные лучи. Перед глазами промелькнули голубые облака. Желая скрыться от солнечных лучей, она подняла голову и увидела спину человека в белом халате.

Только тогда старушка вроде поняла, где находится. Кто-то (конечно, это были санитары!) нес ее куда-то (конечно, в морг!). Черт возьми!

Откуда приходят такие мысли в голову! Ее же на «скорой помощи» привезли в больницу. Скорая помощь…

Она не знала, как попала сюда, откуда ее привезли. Возможно, упала, когда просила милостыню. Дневная жара не на пользу старому человеку. Она ничего не помнила. Только в ушах стояли слова Хадичи: «Твоим детям угрожает опасность. Тебе нужно торопиться!» Фатима хорошо помнила, что это был именно голос Хадичи.

Твои дети в опасности…

А у тебя есть дети? Конечно, есть. Кто они? Фатима постаралась вспомнить их. Но никого представить не смогла. Она видела только завернутых в одеяло грудных детей. Все они были на одно лицо. Через некоторое время попыталась представить их подросшими. Хотя голоса у детей и огрубели, но лица были по – младенчески наивны.

Постепенно вспомнила и их лица. Но никто из них не был ее сыном.

Фатима уже старуха и у нее не могут быть сыновья-подростки. Это были не ее дети. Тогда где же ее сыновья? А были ли у нее они?

Может, и не были…

Дынк-дынк-дынк-дон!..

Опять послышался тот же звук.

…дети твои заперты в том круге. Внутри этого круга – твои дети. Тебе важно, не то, где они, а живы ли. Пока они живы. Живы. Пока. Но они перед большим испытанием…

Дынк-дынк-дынк-дон!..

Твоим детям угрожает опасность. Тебе нужно торопиться…

Торопиться!!!

Неожиданно Фатима села. Врачи, несшие носилки, не ожидали этого. У них чуть сердце не ушло в пятки, когда они увидели, как почти умершая старуха поднялась и села. Но видавшие и не такое за время своей практики люди в белых халатах не закричали от страха и не бросились прочь, оставив ее одну. Они сумели быстро взять себя в руки. Соскочившую было с носилок Фатиму, один схватил за локоть.

– Бабушка, не бойтесь, мы врачи.

Фатима остановилась, с ног до головы осмотрела врача.

– Сынок, я сознание потеряла да?

– Да, бабушка, Вы потеряли сознание, если это можно так назвать.

– Сынок, я уже пришла в себя. Отпустите меня.

– Бабулечка, мы никак не можем тебя отпустить, – вмешался в разговор тот, что помоложе, – вдруг упадешь на улице.

– Я, дети мои, очень тороплюсь. Мне нужно уйти.

– Бабушка, мы бы охотно тебя отпустили, но нельзя, – мужчина в белом халате думал, как же успокоить старушку, – нас выгонят с работы.

– Скажете, что я ушла сама.

Глядя на приходящую в себя старушку, оба улыбнулись.

– Что будем делать?

– Не знаю, – молодой пожал плечами, – бабушка до дома-то хоть доберешься?

– Доберусь, сынок, доберусь.

– Ну, тогда распишитесь вот на этой бумаге. «Ушла по своей воле, за последствия отвечаю сама».

– Где, сынок, давайте быстрее… – Если честно, Фатима пока не настолько спешила. Она еще и сама не знала, куда ей надо идти. А торопилась она оттого, что боялась: врачи могут передумать. Она расписалась в бумаге, протянутой ей врачами, и поспешила удалиться.

– Спасибо, сыночки, пусть ваши ноги-руки никогда не знают болезни.

– Вот тебе на, – сказал молодой, прищелкнув языком, – только пятнадцать минут назад была трупом, а тут побежала, как молодая.

– Хмм, – пожилой мужчина не нашел, что сказать, – да-аа…

***

Время, когда все спешили на работу, только-только прошло. На остановке стоят всего четыре-пять человек. Ждать пришлось все-таки долго. Автобусы, которые до этого ездили один за другим, когда народу стало меньше, вроде тоже остановились на отдых.

Подходя к остановке, Фатима почувствовала в себе что-то странное. Перед ее глазами то что-то мелькало, то исчезало. Сначала она думала, что это результат того, что она теряла сознание. (Скоро пройдет.) Но постепенно она начала бояться. (Не кончается, а только, наоборот, усиливается. Зря не показалась врачам. Хорошо, если опять не упаду на улице.)