Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар - [37]

Большой персональный гороскоп вы можете заказать в личном сообщении.

– Иностранка? – прищурился Дюк. – Француженка? Ах, черт, они же по-французски ни в зуб ногой. Может, русская?

– Здравствуйте, теперь тебя понесло! Из кого мы русскую-то сделаем?

– Из Ширли.

– С таким носом? – Д. Э. засмеялся.

– Да подумаешь! – фыркнул компаньон. – У нее, может, отец с носом, а мать – русская! Графиня!

– У твоей Ширли акцент за милю Чикаго отдает! – воскликнул Джейк. – Нет, сэр, идея у вас, конечно, красивая, но не получается.

Дюк помолчал.

– Над ней поработать надо. Заговорит по-другому – никто никакого акцента и не заметит. Я вон, когда в Канаду приехал, вообще полгода никого не понимал: у всех акцент, и у каждого свой. Штук двадцать разных!

– Ну ладно акцент, – сдался Джейк. – Но ты на нее посмотри! Тощая что спереди, что сзади, глазки близорукие, конопатая, рот огромный, да еще и коленки острые!

– Это как посмотреть, – заметил Дюк. – Не тощая, а изящная. Коленки не острые, а тонкие. Нос не горбатый, а породистый. Рот не огромный, а чувственный, и глаза не близорукие, а загадочные. Натурально – аристократка!

Д. Э. помолчал.

– Да?

– Ну конечно! – заверил Дюк. – Вон ресницы какие – огромные, пушистые, с ума сводят. Сейчас придумаем ей историю. Тащи свою аристократку сюда, будем ее манерам учить.

– Что-то не придумывается история, – пробормотал Джейк. – Ладно, Ширли мы пока отложим. Сначала что попроще. Вон Лола – титул «Самые…». – Он показал руками. – Просто, со вкусом и не придерешься.

– Конкурс красоты девяносто седьмого года в Нью-Йорке! – все больше воодушевлялся Дюк. – Я про Нью-Йорк в газете читал.

– Почему девяносто седьмого? – вскочил Джейк. – Что ты из нее кобылу старую делаешь!

– Почему это кобылу? – обиделся Дюк. – Сколько ей, лет двадцать пять? Тогда в девяносто седьмом году ей было шестнадцать! Самое то!

– Обалдел, надо сделать ее моложе!

Д. Э. барабанил пальцами по пыльным разводам на бюро.

– Ладно, – нехотя согласился Дюк. – С годом и правда не то. Но черт, конкурс попозже ведь и вспомнить могут!

– Не в Нью-Йорке, – предложил Джейк. – В Сан-Диего. И не девяносто седьмого года, а девятьсот первого.

– А что, был такой конкурс?

– Был-был, – махнул рукой Джейк. – Не сомневайся. Местное филантропическое общество устраивало.

Двое джентльменов посмотрели друг на друга.

– Да что ты? – сделал круглые глаза М. Р.

– Ну, сэр, – укорил компаньон, – вы сомневаетесь, что в Сан-Диего есть филантропическое общество, что ли?

Дюк почесал нос.

– Только как это сказать? Победительница конкурса красоты в Сан-Диего тысяча девятьсот первого года, титул «Самые большие…»?

– Сказать можно и прямо, – отмахнулся Джейк. – В этом-то и весь смысл.

– Это твое «прямо» нам самых состоятельных клиентов отобьет, одна шушера останется!

– Почему это? Чем приличнее клиент, тем легче он покупается на непристойность.

Дюк уперся руками в столешницу, нависнув над компаньоном.

– Ты бы сам пошел за типом, который шепчет тебе на ушко: «Знойная испанка»?

– Мексиканка.

– Ну хорошо, знойная красотка.

– Согласен, банально, – кивнул Джейк. – Действительно, «знойных красоток» полный Фриско! Но если добавить ей «самые большие»…

– Тогда «темпераментная», – быстро перебил его Дюк. – И пусть кто-нибудь скажет, что я вру!

2016 год Москва, магазин «Брукс Букс»

– Пользы магазину от вас никакой. Вы получаете деньги только за свое присутствие, – сказала хозяйка книжного Маша Брук однажды во вторник.

Федор так и застыл. Он совсем забыл про испытательный срок.

– Можете придумать что-то, что оправдает вашу ценность, – тем же дружелюбным тоном продолжала Маша. – Какие-нибудь конкурсы. Игры. Что-нибудь на платной основе. Я не могу больше столько вам платить. Вы столько не стоите.

По ее интонации казалось, что Федор получает не двадцать тысяч, которых не хватало ни на что, а по крайней мере полмиллиона.

– Ладно, – он не сразу пришел в себя. – Вон у нас книжки домашних научных опытов. Покажем опыты детям?

– Можем, – подумав пару секунд, сказала Маша. – Надо обсудить с бухгалтером.

Бухгалтер ворвалась, как смерч. Она была крупной женщиной лет сорока пяти. Косая лиловая челка, большой нос, духи, помада, солнечные очки – женщина-катастрофа.

– Ну и как ты это оформлять собралась? – ухмыльнулась она, всем своим видом показывая, что идея идиотская. – Воркшопы! Веселые уроки! У молодого человека диплом педагога есть? Нет? Я так и знала!

– Ольга Генриховна, – с улыбкой ответила Маша, – я верю в ваш опыт. Что-то ведь можно придумать?

Так в «Брукс Букс» появилась новая услуга: дискуссионный клуб. Рекламное мероприятие.

– Кстати, Федор, – поинтересовалась хозяйка в пятницу вечером, – какие планы на воскресенье? Нет желания порисовать с малышами книжных персонажей?

– Да, конечно, – как можно вежливее отозвался тот.

– Ну и отлично. Значит, воскресенье, пятнадцать ноль-ноль.

Так его превосходительство, и без того пахавший шесть дней в неделю, получил еще и малышей по воскресеньям. Ему нужно было оправдывать собственную ценность.

– Ну-ка, посмейтесь, – велела Маша после того, как однажды случайно застала танец лосося в исполнении Льва (тот пытался взбодрить его превосходительство). – У вас хороший смех. Это привлекает. Давайте-ка сначала!