Импровизаторы. Саквояж мадам Ренар - [33]

Он побрел в гостиную, сел в кресло и сложил ноги на журнальный столик. Почистил банан, лениво съел. Откусил грушу. Устроился поудобней, ткнул в телефон и углубился в чтение про экзамен на знание собственного родного языка. Перечитал условия несколько раз. С тоской убедился, что графа «национальность», которую он отказался убирать, получая паспорт, дела не спасает. Ладно, экзамен так экзамен. Язык – пускай. Законы России – как-нибудь. История… ну, разберемся. Главное, чтобы разрешение сдавать все это дали. Квоты, понимаете ли, у них.

– Голова болит. – Лев босиком прошлепал к дивану.

В открытое окно были особенно хорошо слышны звуки ночной Москвы, которые перекрывались сильными порывами ветра.

– Ну и погодка, – проворчал Федор. Он пытался пройти тест по истории. – Закрой окно, пока стекла не вылетели.

Окно резко распахнулось, вдалеке раздался грохот – и темноту рассекли молнии. На наступившую затем мертвую, неестественную тишину стал наползать низкий отдаленный рев, похожий на звуки приближающегося шторма. Рев становился все отчетливей. Истерически зазвенела люстра. Испуганные компаньоны бросились к окну – от «Гранда» откололась почти половина! Теперь отель напоминал разрушенный торт. С улицы донеслись крики, визг, чей-то надрывный плач. Без умолку звонили пожарные колокола.

– Что это? – спросил Дюк хриплым шепотом. – Что это такое?

Словно в ответ, «Палас» сильно тряхнуло. Компаньоны второпях оделись, схватили вещи и бросились вон. «Подъемную комнату» ждать не стали: перед дверьми лифта толпились люди. Компаньоны кинулись вниз по ступенькам. Их обгоняли, отпихивали, сбивали с ног. В фойе сорвалась люстра и засыпала всё осколками. Вода из фонтанов заливала пол. Столы, диваны и кресла превратились в беспорядочное нагромождение мебели.

По лестнице, расталкивая толпу, несся невысокий полный черноглазый человек. На его черных курчавых волосах была сетка. Горло укутывало полотенце. Живот в крахмальной сорочке ритмически трясся над фрачным поясом.

– Синьор Карузо! – послышалось сверху, перекрывая гам. – Аспетта, синьор Карузо!

На лестницу выбежал еще один во фраке, растерзанный, как после потасовки. Он помчался догонять первого, горестно заламывая руки.

Итальянец обернулся снизу лестницы, потряс фотографией, которую держал в руке, провизжал что-то, кометой пронесся через фойе и скрылся, не обращая внимания на застрявшего в столпотворении импресарио.

В тот момент, когда Д. Э. Саммерс и М. Р. Маллоу выбрались из отеля, «Палас» потряс удар невероятной силы.

Ни в одном из ближайших кафе не было сети. Посетители рассказывали друг другу о гигантском сером вихре, и Лев понял, что по телевизору уже передали об урагане в Москве. А если не успели, всё уже в соцсетях. Жена дяди Аркадия наверняка подняла панику.

Компаньоны шли дальше по Беговой. Наконец обнаружили сеть в «Христофоре», заказали по чашке кофе и одновременно увидели в окно (и услышали), как с нарастающим ревом и застилающим все звуки грохотом обрушивается вертолет МЧС.

Улица наполнилась воем сирен. Высотный отель «Евразиан Ройал» обваливался. С него падали куски. Скоро ко входу подъехала кавалькада из скорых, пожарных и полицейских машин. Над отелем кружил второй вертолет.

– Стой, стой, енот! – Лев тащил Федора за футболку. Удержать его было непросто – Федор отбивался, футболка вылезла из штанов, но Лев вцепился как клещ. Пока не остался в одиночестве.

– Куда! – орал он в спину убегавшему компаньону. – Стой, придурок! Было бы из-за чего!

Но Федор Летний только махнул рукой.

– Сейчас!

Опять полило. Лев стоял, как дурак, мокрый, в темноте, дергаясь от сверкавших молний. Кругом шла эвакуация.

Из руин отеля выносили погибших и раненых. Его, похоже, приняли за волонтера – тут же сунули в руки носилки. На носилках лежал без сознания дядька. На бледное пузо уже наложили повязку, которая быстро пропитывалась кровью.

Дед в коротком халате, которого вводили в машину, говорить не мог, все лицо перекосило. Потом пришлось помогать тащить одного, про которого было ясно только, что это мужчина, что был он немолод и – судя по запаху – любил выпить. Вытащили из руин истошно кричащую девушку, и, сколько ни уговаривали, никак не получалось заставить ее успокоиться.

Носилок не хватало. Грузную женщину материных лет пришлось тащить на руках. Мужик, позвавший присоединиться к работам, нес маленькую девочку – она спала, и Федор не сразу понял, зачем ребенка кладут в черный пакет.

Чихая, кашляя и спотыкаясь, Джейк раз десять бросался вперед – среди наступившего кошмара ему все время мерещился Дюк. Один раз это был такой же добровольный спасатель, как и он сам, – его убило потолочной балкой. Потом прямо под ноги попался кто-то невысокий, щуплый. Его голова с такими знакомыми черными кудрями была пробита. На секунду Джейк перестал дышать и почувствовал, как лицо омертвело, словно резиновое. Когда парня вынесли на улицу, стало видно, что это мексиканец, лет двадцати, весь обожженный. То там, то сям торопливо сновали и тут же скрывались в пыльном сумраке юркие фигуры. Они оставляли за собой распахнутые дверцы буфетов и секретеров, стонущих раненых с вывернутыми карманами, мертвых с отрубленными пальцами.