Империя в прыжке. Китай изнутри... - [205]

Кроме того, в середине 90-х российские военные были потрясены, обнаружив почти полную корреляцию мест расположения китайских сельхозартелей в Забайкалье и на Дальнем Востоке с местами, не наиболее благоприятными для ведения сельского хозяйства, а наиболее важных с военной точки зрения.

Возможно, именно это наблюдение стало причиной коренной модернизации системы стратегической обороны России в районе границы с Китаем, проведенной в конце 90-х годов. Представляется, что эта модернизация стала одним из немногих реальных достижений российского государства в то время и во многом способствовала укреплению и улучшению отношений с Китаем, увенчавшимся полным урегулированием всех приграничных вопросов (после передачи Китаю полутора островов на Амуре).[230]

Своевременность этой модернизации подчеркивает тот факт, что в середине 2000-х годов, по наблюдениям очевидцев, от исторической полосы укреплений, воздвигнутой против Китая по время обострения отношений (и включавшей в себя три линии вкопанных в землю танков ИС-2 и ИС-3) не осталось практически ничего, а сами танки были успешно сданы на металлолом в Китай — в ту самую страну, от возможной агрессии со стороны которой они были призваны нас защищать.

Китайский бизнес, проникая в рыночную среду России и перерабатывая ее, обеспечивает мощное китайское влияние без каких бы то ни было политических кризисов и изменений государственной политики.

При этом китайский бизнес, в значительной степени опираясь на собственную теневую банковскую систему (теневые китайские банки, никак не зарегистрированные официально, в значительном количестве существуют в России, по имеющимся данным, как минимум с начала 2000-х годов), практически независим от властей страны пребывания и является самостоятельной экономической и социальной, а значит, неминуем, и политической силы.

Ситуация усугубляется тем, что в сегодняшних условиях чрезмерная дороговизна дальних железнодорожных перевозок (вводимые для них скидки носят скорее символический характер), слабость инфраструктуры и нищета населения практически полностью лишает российское предпринимательство в Забайкалье каких бы то ни было иных рынков сбыта, кроме китайского.

По оценкам ряда специалистов, в 2000-х годах в Забайкалье и на Дальнем Востоке сложился динамический баланс, в рамках которого влияние китайского бизнеса в целом уравновешивалось влиянием российских, корейских и монгольских предпринимательских структур. Однако, когда президент Медведев декриминализировал контрабанду (насколько можно судить, под воздействием лоббистов хозяев этнического Черкизовского рынка в Москве, избежавших таким образом уголовной ответственности), этот баланс сил рухнул, и китайское влияние стало стремительно нарастать.

* * *

Таким образом, на глобальном уровне Россия и Китай являются стратегическими партнерами, и это партнерство по вполне объективным (в том числе и внешним для обоих стран) причинам будет углубляться и крепнуть.

На региональном же уровне точно так же нарастает объективная угроза переваривания целых регионов (и при том критически значимых для России), причем в силу не какой бы то ни было сознательной политики Китая в этом направлении (которая в настоящее время отсутствует, но в принципе может появиться и начать последовательно реализовываться), а прежде всего фатальной слабости России и принципиального отказа либеральной части ее руководства от какого бы то ни было социально-экономического развития страны.

В настоящее время и в обозримой перспективе важность глобального сотрудничества позволяет практически полностью компенсировать угрозу регионального поглощения. Характерно, что китайцы, будучи крайне недовольными низкими темпами реализации программы совместного освоения Сибири и Дальнего Востока (и даже не стесняясь в частных беседах называть их «саботажем»), тем не менее не ставили вопрос об этом слишком остро, ценя прежде всего именно успешное сотрудничество на глобальном уровне и совместное участие в глобальной конкуренции.

В то же время следует с беспощадной ясностью понимать, что срыв в глобальном сотрудничестве, чем бы он ни был вызван и как бы он ни был мало вероятен, неминуемо приведет к актуализации и выходу на поверхность регионального конфликта на практически всех территориях к востоку от Урала, в котором у России при сегодняшнем соотношении сил практически нет шансов.

Стратегическая перспектива нормализации положения и снятия противоречия между глобальным и региональным аспектами сотрудничества связана, как представляется, с грандиозным проектом строительства газопровода «Сила Сибири», обеспечивающего поставки газа в Китай.

Данный газопровод, как и нефтепровод «Восточная Сибирь — Тихий океан» (ВСТО), будет иметь ответвление на побережье Тихого океана, что позволит избежать превращения Китая в монопольного потребителя и, соответственно, связанной с этим возможности давления с его стороны (подобного тому, какой осуществила Турция в 90-х годах после строительства газопровода «Голубой поток» по дну Черного моря).

Главное же заключается в том, что в Китай будет поставляться лишь газ как энергетическое сырье; наиболее ценная его часть будет изыматься и перерабатываться мощным газохимическим комплексом, который предполагается построить в Амурской области. Помимо огромной коммерческой выгоды (эффективность газохимии примерно в семь раз выше, чем экспорта газа), этот комплекс станет реальным шагом в развитии Забайкалья и, если он будет принадлежать России, а не Китаю, сможет восстановить баланс влияния в этом регионе или, как минимум, существенно улучшить его в пользу России.