Империя в прыжке. Китай изнутри... - [206]

Заключение Какой должна быть Россия перед лицом Китая

— Как живет Казахстан между Россией, население которой в десять, и Китаем, население которого в сто раз больше его населения?

— Как мышка в клетке с тиграми: очень умно и очень быстро.

Из разговора в кулуарах экономического форума

1. Россия после 2017 года: «великая пустота» или глобальный регулятор?

Необходимо понимать, что, даже при самом благоприятном из возможных вариантов развития событий, Россия в ближайшем десятилетии будет слаба по сравнению с развитыми обществами.

В самом деле: поскольку сложившаяся в нашей стране в результате последовательных и глубоких либеральных реформ коррупционная система является устойчивой и самодостаточной, она не поколеблется до тех пор, пока не проест все накопленные резервы — и технологические, и интеллектуальные, и человеческие, и валютные. После исчерпания процесса паразитирования на «советском наследстве» и нефтедолларах (разворовывание которых в соответствии с фундаментальным законом коррупционных процессов идет в среднесрочном плане быстрее их накопления при сколь угодно высоких ценах нефти) навязанная России политическая система, обрубившая в процессе самозабвенного воровства почти все «обратные связи», опрокинется в системный кризис.

Он будет исключительно болезненным: недавнее лихорадочное процветание коррумпированного чиновничества и крупнейших корпораций оставит после себя стране подлинное выжженное поле. «По Руси как Мамай прошел», — вещал в Госдуме после дефолта рвавшийся в премьеры Черномырдин, вынужденный, правда, сконфуженно замолкнуть после вопроса из зала — «Как фамилия Мамая?» — чтобы не называть свою собственную, а то и фамилию тяжело больного, но все еще всевластного тогда президента Ельцина.

В результате системного кризиса к власти в России, скорее всего, придут представители третьего-четвертого современного эшелона бизнеса и бюрократии (более высокие уровни почти в полном составе сбегут за рубеж, накопив достаточно средств для длительной комфортной жизни). Незначительность их влияния до начала системного кризиса предопределят слабую связь с глобальным управляющим классом и, более того, даже определенную враждебность по отношению к нему. Находясь на второстепенных позициях, эти люди объективно, в силу самого своего положения будут ближе к национальным, а не глобальным ценностям, являясь по сути дела национальной, а не глобальной элитой.

Это в принципе позволит им после прихода к власти проводить рациональную политику в интересах российского общества, а не глобального управляющего класса, — что, конечно, является всего лишь «необходимым, но отнюдь не достаточным условием» возрождения России.

Достаточным условием представляется их политическая и управленческая эффективность, а также искренность намерений. Первая не гарантируется никак и ничем (и именно с возможностью недостаточной эффективности связана вероятность провала попытки модернизации в условиях системного кризиса и необратимого разрушения российской цивилизации), а вот искренность намерений, как представляется, будет обеспечена их искренним ужасом перед возможностью повторения системного кризиса. Он продемонстрирует разрушительность следования глобальным ценностям на национальном поле настольно убедительно и ярко (пример этого кошмара уже дает Украина), что новые руководители страны будут всеми силами стремиться к максимально полному учету интересов и мнений общества, — созидая, таким образом, хотя и не формальную, но зато содержательную демократию.

Их ответственность перед российским обществом привет к проведению ими рациональной социально-экономической политики, направленной на реализацию национальных, а не клановых интересов, что в кризисных и посткризисных условиях будет означать авторитарную модернизацию (при этом уровень авторитарности, как представляется, практически не вырастет по сравнению с нынешним авторитарным загниванием).

Проведение разумной социально-экономической политики обеспечит развитие все более сложных технологий и неуклонный рост благосостояния, что приведет к постепенному развитию (в течение жизни одного поколения, то есть не более, чем за 25 лет) не только содержательной, но и формальной демократии в виде стандартных демократических институтов. Таким образом, Россия — разумеется, с поправкой на национальную культуру, — пойдет по своего рода «южнокорейскому пути».

Однако почти на всем протяжении движения по нему она будет оставаться крайне слабой, уязвимой перед внешними воздействиями, внутренне раздробленной и разрываемой глубокими противоречиями. Причиной тому будут не только разрушительные последствия системного кризиса, который многократно усугубит идущую на протяжении жизни более полутора поколений общественную деградацию, но и объективно присущая России глубокая внутренняя разнородность.

Слабость России наложит весьма жесткие ограничения на ее внешнюю политику и в целом на ее участие в глобальной конкуренции. Возможности силового воздействия на что бы то ни было значимое за ее пределами будут практически равны нулю; единственным способом не только развития, но и простого выживания станет организация балансирования устремлений более сильных участников глобальной конкуренции, в первую очередь США и Китая.