Империя - [7]

Корнелий спал плохо. Пот ручьями стекал по спине центуриона. Ему снилось, что он идет по лесу. Холодный дождь льет стеной. Он один. Со всех сторон до него доносятся крики умирающих, но дождь такой сильный, что он не может никого увидеть. Судорожно сжимая в руках меч, он с яростью рубит все вокруг себя, словно за стеной воды есть кто-то или что-то. Что-то страшное и непонятное. Двигаясь вперед, он внезапно останавливается и сквозь ливень видит очертания человека. Тот стоит неподвижно и вдруг произносит:

— Спасай детей! — после этих слов почва словно уходит из-под ног. Корнелий падает и оказывается в воде, тяжелые доспехи тянут его вниз. Его охватывает паника от того, что он не сможет выбраться на поверхность. Беспорядочно и судорожно барахтаясь, он старается вдохнуть хотя бы еще один глоток воздуха, но вскоре, устав и обессилев, уходит под воду. Он слышит, как громко и четко пульсируют удары сердца в висках и снова раздается голос:

— Спасай детей! — на этих словах Корнелий вскочил с постели. Он услышал звук трубы, который будит лагерь на построение, а к нему в палатку залетел Ливерий, объясняя, что центурия уже построена и ждет его, а легион готовится выдвинуться. Корнелий быстро оделся, и уже через некоторое время легион покинул лагерь, выдвинувшись туда, куда повел их наместник Германии Публий Квинтилий Вар.

Так три легиона направились прямиком в ловушку, роль которой была уготована Тевтобургской долине близ холма Калькризе. После переправы через реку колонна вошла в труднодоступный, гористый, поросший деревьями и густыми кустарниками регион, называемый Тевтобургским лесом. Погода резко ухудшилась, пошел затяжной дождь. Дорога стала скользкой и ненадежной. Легионерам предстояло форсировать наполнившиеся водой овраги, речки и болота. Солдаты растянулись среди телег и вьючных животных.

— Корнелий, — подбежав к центуриону, обратился к нему Кристиан и, отдышавшись, продолжил. — Мы не выслали разведку, и при этом только наша центурия идет боевым строем. Легионы растянулись на несколько километров, создавая ощущение, что просто прогуливаются здесь. Наши солдаты спрашивают, почему только мы маршируем в боевом порядке?

— Вели им сохранять строй и скажи, чтобы были начеку. Да, и пускай шлемы никто не снимает.

В этот момент на холме послышался крик германцев и из кустов, словно жужжащий улей, взметнулись вверх дротики и стрелы, которые через мгновение дождем обрушились на римлян. Вслед за ними с холма с бешеным криком ринулись раскрашенные боевой краской воины.

— Засада! Центурия, сомкнуть ряды, приготовится к бою! — словно зверь, прорычал Корнелий.

Через мгновение воины сошлись в рукопашной, началась рубка. Шедшие в боевом порядке бойцы Корнелия, успели достойно встретить врага и оттеснить его обратно, не понеся потерь. Остальных изрядно потрепали. Германцы как неожиданно появились, так неожиданно и отступили. Подобрав раненых, римское войско двинулось дальше, однако по мере продвижения противник делал небольшие быстрые вылазки. Не втягиваясь в бой, германцы наносили молниеносный удар и тут же отступали, пользуясь тем, что прекрасно знают местность. Возможности преследовать их не было. Кавалерия и вспомогательные отряды шли где-то впереди. Командиры растянувшегося войска уже не ориентировались в происходящем. С каждым часом давление со стороны восставших усиливалось. И хотя германцы проигрывали по численности и выучке римскому войску, они умело создавали перевес в тех местах, где легионеры были меньше всего защищены. Все это время Корнелий тщетно пытался хоть как-то организовать растянутые войска, которые были поблизости от него и потеряли своих командиров. Ему приходилось действовать на свое усмотрение, так как беспорядок в разрозненном войске был ужасающий. Все это бедствие усложняла отвратительная погода: обложной дождь размывал дороги, воины и обоз вязли в глубокой грязи.

— Корнелий! Корнелий! — подбежав к центуриону, прокричал окровавленный Ливерий.

— Что случилось?! Ты ранен?!

— Нет! Слава богам, это не моя кровь! — чему-то радуясь и улыбаясь, продолжил Ливерий. — Корнелий, ты не поверишь! Кристиан пленил интересного варвара. Похоже, не из простых воинов. Сражался как животное, убил троих наших, прежде чем мы его скрутили.

— Отлично! А чему радуешься-то?

— Как чему? Что живой еще! — рассмеялся снова Ливерий.

— Смотрите, не убейте его раньше времени, я скоро подойду, нужно вытрясти из него все, что сможем. Пускай Аврелий займется этим варваром: мне необходимо знать то, что знает он. Пусть хоть на ремни его режет, но выяснит, где они готовят основной удар. Да, и смотрите в оба: они попытаются его отбить, если он действительно такая важная птица, как ты говоришь.

— Да, командир, все сделаем!

— Постой! Что у нас с потерями?

— Трое убиты, восемь ранено, двое из них тяжело — скорее всего, помрут, до вечера не дотянут. Потери незначительные по сравнению с остальными, и это благодаря тебе. Шли бы, как все, вразвалочку, давно бы половина центурии осталась. А так, держимся! Эх, хотел бы я посмотреть на наместника Вара, когда об этом узнает император, если конечно доживу! — снова улыбаясь, ответил Ливерий.