Империя - [45]

Его подняли и понесли за город, где был сооружен похоронный костер. Процессию возглавляли глашатаи:

— Силан скончался, — кричали они в соответствии с традицией. — Если кто хочет присутствовать на его похоронах, то уже пора. Перед сожжением будут устроены игры, а после — поминальный обед!

За покойником несли несколько других погребальных носилок с атрибутами всех должностей, которые занимал Силан при жизни. Далее следовали родственники и друзья, по дороге к ним присоединялись простые жители, мечтавшие развлечься уготованным для них зрелищем. Им было все равно, кого хоронить, лишь бы весело провести время на поминках.

Сожжение предварялось убийством жертвенных животных и боями гладиаторов, которых привез Александр. Победителем в них стал странный раб с телом, словно вытесанным из гранита, русыми волосами и голубыми, как небо, глазами по имени Ратибор. Видимо, Александр все же нашел подход к этому русичу. Но все со стороны покойного были слишком заняты похоронами, чтобы обратить на него внимание, а простолюдинам было не до него: они больше интересовались подготовленным для них угощением. Впрочем, восхищенные крики и удивленные возгласы, то и дело разносившиеся в толпе во время сражений на арене, свидетельствовали о том, что этот раб был превосходным воином.

Когда все ритуалы были завершены, а жертвенные животные убиты, участники погребальной процессии выстроились вокруг костра. Жрец подал горящие факелы Марку и Клементию, затем самым близким родственникам, которые одновременно поднесли их к костру, отвернувшись и пряча лица от огня. Раздался треск сухих поленьев, и вскоре черные клубы дыма поднялись в воздух. Повсюду раздавался плач и слышались горестные вопли, которые смешивались в душном воздухе со скорбными песнопениями и звуками труб. Марк, словно завороженный, смотрел на то, как пламя пожирает его противника без остатка. Затем он тихо произнес, обращаясь к стоящему за его спиной Сципиону:

— Ну, вот и все. Последнее препятствие устранено, теперь нужно заняться Луцием и Клементием. Они должны возненавидеть друг друга лютой ненавистью — только тогда Луций станет способен на поступки, ужаснее которых люди еще не знали. Его имя будут произносить шепотом, одно его присутствие будет повергать в трепет, им будут пугать на ночь непослушных детей. Теперь, когда Клементий прочтет завещание, он возненавидит семью Луция еще больше. Ни о каком примирении не будет и речи. Моя сила постепенно возвращается ко мне, и скоро, совсем скоро я стану прежним. А пока будем действовать так, как задумано.

— Как скажете, повелитель, — ответил Сципион.

* * *

Корнелий открыл глаза. Дневной свет приносил ему боль, голова раскалывалась. Повернувшись на бок, он увидел на тумбочке рядом с кроватью кувшин, дрожащей рукой налил в чашу его содержимое и, прикрыв глаза, жадно выпил, после чего поморщился, отставил чашу и, протерев губы рукой, недовольно произнес:

— Вот же, Леонид, не мог оставить вина… Молоком голову не обманешь, — Корнелий снова уткнулся в подушку, но тут же резко вскочил, словно ошпаренный, ощупал себя и побежал вниз. Не найдя никого там, он вылетел во двор с криком:

— Леонид! Леонид!

На его голос сбежались рабочие и стали обеспокоенно засыпать его вопросами:

— Что случилось? Что произошло?

Вскоре появился и сам Леонид. Не понимая, что стряслось, он удивленно смотрел на Корнелия, который при виде его немного успокоился.

— Что? Что случилось?! — подходя к хозяину, поинтересовался он.

— Письма! Рекомендательные письма! Где они?! Я не могу их найти!

— Фу-у-у, напугали! — облегченно выдыхая, произнес Леонид и тут же продолжил: — Да, на рынок вас пускать больше не стоит. Из вас торговец как из меня воин. Хорошо еще, что вас привел Абигор. Если бы не он, вы бы сами и до дома-то не добрались. Видно, хорошо вы отметили продажу товара. А грамоты вы мне отдали, я их спрятал.

— Слава богам! — присаживаясь на ступени веранды, облегченно произнес Корнелий и покачал головой.

— Все, идите работайте, — разгоняя собравшихся, сказал Леонид и сел рядом с ним.

— Мог бы и вина налить.

— Нет уж, хватит: у нас дел невпроворот.

— Бухтишь, как жена!

— А как не бухтеть? Хватит и того, что я без присмотра оставил вас на рынке с вашими-то друзьями! Спасибо Луцию, а то бы вас там ободрали, как липку, да прогнали бы ни с чем восвояси. Вместо того чтобы торговать, вы, вон, вино поглощали, а пацаны между тем с ног сбились в поисках покупателей.

— Тыр-тыр-тыр! Все, хорош, понял уже! Виноват, исправлюсь! Как баба раскудахтался! А кто меня привел, ты говоришь?

— Абигор.

— Имя странное, да и что-то не припомню я его…

— Он сказал, что служит у Марка. По всей видимости, телохранитель его. Странный какой-то: почти все время молчал, потом вас оставил и ушел. Сказал только, чтобы я у вас про письма спросил, и все.

— Вот убей меня, не помню, как он меня вел. Как хоть выглядит? Если встречу, спасибо скажу.

— Выглядит? Ну, как? Как человек выглядит.

— Понятное дело, как человек! Не свинья же меня до дома дотащила!

— Вы в таком состоянии были, что и свинье бы доверились…

— Так, так, хватит! Я тебя понял. Забыли.