Империя - [35]

Ночью во дворец вернулись Джа и Кхо, уходившие в родной лес, посмотреть, как там их избушка, проведать друзей. Возвратились они, тревожно перешёптываясь, а малыш Кхо даже всхлипывал тихонько, но будить Димку не стали, уселись рядом, а спустя несколько минут и сами забылись.

…Первым проснулся Меркони. Его деятельная натура требовала постоянного движения вперёд — решив какую-нибудь задачу, он не умел надолго расслабляться, поиск нового, оценка сил, своих и противника, легкая толика честолюбия (оно, однако, никогда не заслоняло основной цели), умение рассчитать момент, когда следует остановиться, жизнь, как превосходно построенная шахматная партия.

Итальянец удивлялся сам себе — как странно повернулась его судьба! Оказаться во главе Совета магов, решать самые сложные из задач, какие только можно было себе представить… И никакого страха, нерешительности! Он на своём месте, он там, где его предназначение, и уж он-то, конечно, не повторит ошибок самовлюблённых, оглупевших за века Наместников — Трон Мерлина ему не нужен, он желает только одного — быть рядом с принцем, быть правой рукой, решать самые трудные задачи… и видеть восхищение и благодарность принца. Как странно! Меркони смотрел на Димку, и думал о том, что никогда раньше не обращал внимания на детей. На детей, взрослых — на людей вообще! Его интересовали новые решения новых задач, движение вперёд. А сейчас…

Я буду с ним до конца, сказал себе Меркони. С удивлением и радостью. Я сделаю всё, чтобы задуманное получилось, чтобы он правил волшебными миром, процветающим и великим!

Меркони постоял у дивана ещё минуту с задумчивым видом, усмехнулся чему-то, достал из кармана записную книжку, черкнул в ней несколько слов, вырвал листок, положил его рядом с Димкиной ладонью и удалился.

* * *

…-Славка, проснись!

— Мм-м-м? — Славка, разомлев после долгого сна, с трудом разлепил глаза. — Чего?

— Вставать пора, а то совсем заспимся. Мы, наверно, целые сутки дрыхли.

— Да, похоже… У меня всё тело, как чужое. А где Меркони?

— Ушёл. К себе, ненадолго. Вот, записку оставил.

— Так… «В Неаполь, за книгами и записями, скоро буду…» Ясно. Давно он ушёл?

— Не знаю, я же спал.

— Какие книги, заметки?

— Спроси, сбегай… — Они помолчали.

— Он же итальянец, а пишет по-русски. — Снова и снова Славку удивляла эта особенность магии дворца.

— Да, теперь ясно, почему… Ворон давал мне книжку, учебник магии, я потерял её в лесу, когда от магов убегал. И непонятно было — почему я в ней дома ни единого словечка разобрать не могу. Колдовство во дворце, значит, такое. Ну, и правильно — сюда ведь со всех концов земли народ собирается, как бы они друг друга понимали?

— А тогда… получается, если мы из дворца выйдем, мы Меркони вообще понять не сможем?

— Да… это скверно.

В это время в зале появился Джа с малышом на плече. Дожидаясь, пока друзья проснутся, он от нечего делать бродил по дворцу, исследуя все доступные уголки. Увидев Димку, Кхо, точно белка, прыгнул к нему на локоть. И… расплакался.

— Ты что? — растерялся Димка.

— Наш дом… Дом поломали.

— Как… Кто?

— Люди, наверно. Их запах, — зло проворчал великан.

Поблекшие воспоминания о жизни в лесной избушке вспыхнули с новой силой, Димке показалось, словно он пришёл оттуда только час назад. И теперь уже ничего не могло быть прежним. Но что для Димки стало светлым прошлым, для Джа и Кхо означало разрушение всего их привычного мира. Чем он мог помочь? Он понимал, что для лесных существ ещё долгое время жизнь протекала бы в привычном укладе, не появись в этом тайном мирке он, беглец, преследуемый магами. И какой толк теперь что-то говорить, какие-то слова?

Закусив губу, Димка посмотрел на трон, величественно сверкавший холодным огнём.

«Мерлин! Я твой наследник, я должен продолжить твоё дело, но я не знаю совсем ничего, и пока что власть, вручённая тобой, приносит мне и моим друзьям потери и несчастья…»

Вслух он сказал:

— Мы постараемся исправить, что можно, Кхо! И отомстим. И вообще, всё устроим так, что будет очень хорошо. Даже лучше, чем было. Не обижайся на меня…

Кхо хотел сказать, что он даже и подумать не мог обижаться на Димку… Но Димка вдруг вспомнил… и неприятное беспокойство кольнуло его:

— Почему я до сих пор не разрубил эту цепь, как говорил Ворон?! Я же помнил об этом, мог сделать в любую минуту, и…

Словно какая-то сила удержала меня, подумал Димка. Незаметная — и почти неодолимая. Неужели, противится сам дворец? Или кристалл? Нет, надо во что бы то ни стало сделать это, именно сейчас! Выполнить волю Ворона! Но почему? Почему он так боится? Откуда этот страх — магия дворца, сам дворец боится того, что случится? Но если дворец идёт против воли Мерлина — почему он слушается меня во всём другом. Почему, почему я не знаю, что случится после? Ворон… он знал? Или ему наказал Мерлин, также ничего не объясняя? Может быть, то, что случится, будет слишком опасным…

Димка не сомневался, что Ворон во всём следовал желанию Мерлина спасти волшебный мир. Но… какое-то объяснение должно было существовать. Больше всего Димку страшила именно неизвестность. Совершенно ясно было, что разрубив цепь, он совершит что-то очень-очень важное. И возле принца теперь не окажется человека, такого сильного и мудрого, как Ворон, чтобы можно было во всём уповать на него.