Империя - [32]

Разумеется, не все маги имели склонность к неумеренному обогащению — примером тому мог служить господин Допы Клон Хи, личность малоизвестная в светских кругах, но в своём роде, несомненно, интересная. Главной страстью господина Хи была… если можно так выразиться, генная инженерия. Не совсем обычная, правда, ибо вмешательство в генные процессы носило в большой степени магический характер. Господин Хи был скромен — его не притягивала слава и влияние в научных кругах. Господин Хи не стремился получить власть над миром — и не создавал ни гигантских монстров, ни смертоносных микроорганизмов. Жучки, червячки, мошки — в лабораториях господина Хи вы могли бы увидеть самых удивительных созданий, как правило, безобидных, если не считать их опасности для психики неподготовленного визитера — так, например, в стеклянной банке на столе вам могли запросто показать муху с крохотным, но вполне натуральным старушечьим личиком.

Кстати, господин Хи был известен как изумительный рассказчик забавных историй — анекдотов, как сказали бы в России.

Ну, и последним из знаменитостей — последним в перечислении, но отнюдь не по значимости для магического сообщества — мы представим уже упоминавшегося чуть раньше в нашей истории магистра общей магии Колдуса Балдуса — человека мудрейшего, философа в жизни и в науке, чрезвычайно далёкого от всякой политики и суеты. Этому гению, постигшему сокровеннейшие тайны магии, сформулировавшему законы магических полей, переносов, интрафоносинклуаций — исполнилось сто восемьдесят два года. Древний старец был почти неизвестен среди людей, даром что в учебнике магии по Лу его имя упоминается в числе величайших теоретиков на первых же страницах. К несчастью, Балдус, постигнув вершины теоретической магии, по неведомым причинам так и не смог овладеть элементарными приёмами прикладного колдовства и довольствовался скромной должностью профессора кафедры научного атеизма в одном провинциальном университете. Впрочем, сам Балдус никогда не жаловался на свою судьбу.

Кроме виднейших представителей магической элиты, во дворце Мерлина присутствовали сотни обыкновенных колдуний и колдунов, призраков и оборотней, обитателей лесных чащ и горных ущелий, болот и холмов. Когда все гости собрались в тронном зале, Димка начал было опасаться, что для совета он окажется тесным — но либо магия дворца расширила пространство, либо собравшиеся ухитрились компактно распределиться — так или иначе, гости, видимо, не испытывали неудобства. Одни степенно обсуждали важные дела и события, или молчали, время от времени многозначительно поглядывая на пустующий трон, другие болтали о совершенных пустяках; кто-то отрешённо застыл в самых тёмных углах, иные же, наоборот, носились по залу, как расшалившаяся малышня, с визгом и писком, а время от времени даже летали под сводом. Благодушные и надменные, простоватые и злобные, и даже безразличные ко всему окружающему лица. Но в гомоне, шуме, заполнившем тронный зал можно было уловить особенную окрашенность, присущую скрытому напряжению, затаённой тревоге. И неудивительно, что едва только на пустующее возвышение у трона взошёл мальчик в ярком наряде, зал моментально затих.

— Новый повелитель волшебного мира Земли рад видеть у себя во дворце многоуважаемых гостей! — выпалил Славка заранее отрепетированную фразу. В ту же секунду парадные двери позади трона распахнулись и под звуки величественной музыки (музыку устроил Меркони Лисо) появился сам принц в полном великолепии. Димку сопровождал его советник — итальянец, невозмутимый и преисполненный достоинства.

Принц по совету Меркони чуть наклонил голову в знак приветствия, стал у трона. Звуки музыки стихли, и благоговейный шепот пробежал по залу, всколыхнулся и угас. Димка, больше всего боявшийся растеряться перед таким собранием, только мельком окинул глазами собрание, и тут же стал смотреть выше голов, чтобы не чувствовать устремлённых не него сотен пронзительных взглядов. Этот метод Димка уже применял в школе, когда пришлось читать стихи на сцене Дома культуры. Главное, сохранить форму в первые минуты, уверял себя принц. Потом будет легче. Абсолютно ничего страшного…

В это мгновение он почувствовал лёгкое прикосновение к руке — синьор Меркони напоминал: пора!

— Господа, — негромко, но внятно и как-то неожиданно уверенно произнёс принц. — Волею великого Мерлина я поставлен над миром магии, и отныне вами повелеваю.

— К дьяволу! — послышался вдруг резкий, отвратительный голос. — Это мошенники, самозванцы!

Из толпы вырвался маленький, лысый человечек, одетый, как подобает приличному господину, в чёрный костюм-тройку, однако руки и лицо придавали ему большое сходство с нарядившимся скелетом.

— Один авантюрист и двое сопляков пудрят нам мозги! Братья! И вы верите, что бессмертный Мерлин, да будет он славиться в тысячелетиях, по словам самозванцев, стал прахом?! Чушь! — Зал молчал, выжидая. — Да как можно поверить, что Мерлин передал бремя власти безвестному мальчишке, когда у Него есть девять преданных Наместников и слуга, наделённый лишь ненамного меньшею силой, чем Сам. Каждый из них одним лишь взглядом способен испепелить сотню таких вот проходимцев, и так и будет сделано, как только Наместникам станет известно об этом безобразии. Нас, известных всему миру магистров, постигших вершины магии, хочет околпачить шайка пройдох!