Империум Человека - [115]

По этим же причинам русская популяция выработала очень коллективистский, общинный тип взаимодействия, потому как при рискованном земледелии то и дело приходилось перераспределять продукт чтобы сохраниться, для чего требовалась жесткая централизация и подчинение интересов человека интересам социума. Не поделиться с ближним часто-густо означало обречь на смерть его и его семью, что в свою очередь означало, что он не сможет поделиться с тобой при беде, которая в зоне рискованного земледелия стабильно возникала. Это же вынудило популяцию выработать негативное отношение к жадным людям: в более благополучной и урожайной Европе и Азии отказ поделиться касался вопроса благосостояния, в русском социуме этот вопрос часто касался выживания.

Недостаток людей и экспансия вынуждали русскую популяцию интегрировать в себя инокультурные популяции. Также у властей почти никогда не было возможности силовой ассимиляции: территории было много и инокультурные люди (большинство из них были кочевые) могли просто взять и уйти. Такая ситуация вынудила популяцию выработать уникальную социальную логику, при которой инокультурные люди признавались равными, и на них распространялась и справедливость, и сострадание. Такая социальная логика выгодно отличается от большинства современных, в которых совесть и сострадание распространяется только на «своих» — американцев, японцев, ханьцев, немцев или европейцев, а остальные равными или даже людьми не воспринимаются, а наиболее прогрессивна та совесть, которая распространяется на максимально большой социум. Вот почему мы рассматриваем двойные стандарты как лицемерие, а западная цивилизация никакого лицемерия в этом не видит, ведь их совесть просто не распространяется за пределы своего социального проекта. Их социальная логика не видит в двойных стандартах несправедливости, ее видим только мы.

Обостренное чувство справедливости русских людей было обусловлено несколькими факторами. Во-первых, все тот же небольшой общественный продукт делал неравноценный обмен не просто обидным для пострадавшей стороны, но зачастую просто угрожал ее выживанию, а вечно недостающих людей русская социальная логика предпочитала беречь. Во-вторых, вооруженное и военнообязанное население волей-неволей принимало участие в защите популяции и массово получало боевые навыки, благодаря чему гораздо лучше могло защитить себя от неравноценного обмена со стороны господствующего класса или сильно хитро сделанных. И, наконец, большая и часто необжитая территория позволяла населению, если его слишком сильно будут давить власть предержащие, просто взять и уйти туда, где есть земля, а власти нет (что часто и происходило). Из-за этих факторов и в социальной логике, и во врожденном инстинкте совести в русской цивилизации так сильно развита справедливость, и она тоже распространяется на всех людей независимо от их культуры.

Сочетание всех этих факторов тяжелой жизни и экстремальных условий привели к тому, что русская цивилизация почти все время своего существования вырабатывала и поддерживала гуманистическую социальную логику, проводила церебральный сортинг и способствовала выработке не устаревших эгоцентричных инстинктов, а перспективных на базе совести. Причем в самом прогрессивном формате — со всеми активными модулями, распространяемыми на всех людей. И потому русская цивилизация — это лучшая отправная точка для нового глобального проекта-прогрессора.

Таких проектов история знала несколько, самыми известными из них были мировые религии (прежде всего авраамические), а также выросшие из них либеральный и красный проекты. Христианство в качестве глобального проекта впервые начали использовать на излете жизни Римской империи. Несмотря на кучу недочетов, для своего времени оно было, несомненно, выдающимся достижением в социальных технологиях. К сожалению, Римская империя находилась уже на стадии разложения, и спасти ее не удалось, зато Христианству удалось сохранить очаги культуры и знаний в Темные века, и дать начало Католическому проекту, а вскоре и Протестантскому. Восточной Римской империи повезло чуточку больше, и благодаря грамотному управлению, организационному и концептуальному преимуществу эта популяция смогла протянуть еще тысячу лет, и благодаря ей появился еще один религиозный глобальный проект — Православие.

Все религиозные проекты с большими или меньшими косяками и негативными побочными эффектами, но более-менее удовлетворительно выполняли функцию социальной регуляции в части подавления эгоцентричных инстинктов. Недостатком их было то, что эти проекты не учитывали необходимости эволюции — ни по аспекту террана (НТП не понукался, впрочем, протестантский проект немного сгладил это косяк), ни по аспекту зерга (не поощрялся положительный церебральный сортинг, а сильно умных вообще сжигали от греха подальше или изолировали в монастырях, исключив их размножение), ни по аспекту протосса (развитие и изменение учений и социальной логики строго наказывалось). В этих проектах применялся принцип глушения эгоцентрических инстинктов при помощи инстинкта самосохранения, т.е. страха (страха перед смертью, адом и посмертными мучениями), и этот принцип более-менее в массе своей работал, но только до той поры пока сохранялась информационная монополия. Как только становились массово доступными другие источники культуры, через которые можно было доносить социальную логику, эффективность религий резко падала даже в функции социального регулятора: альтернативная информация размывала уверенность в существовании ада, а значит, инстинкт самосохранения не запускался и не глушил эгоцентричные инстинкты.