Империум Человека - [113]

Запрет на причинение критического ущерба. Потребность в этом модуле возникла уже давно, задолго до неолитической революции, а именно с появлением у человеков даже примитивного оружия. Потому как кулаками убить соперника в иерархическом поединке затруднительно, а вот дубиной или копьем можно запросто. И потому наверняка этот модуль в некотором виде уже существовал на момент неолитической революции. Правда, массово находимые проломленные дубинами черепа той эпохи не дают оснований полагать, что этот модуль был ярко выраженным.

Сострадание. Этот модуль провоцирует болезненные ощущения при наблюдении за страданиям других. Он призван мотивировать людей помогать своим попавшим в беду сородичам.

Коллективная цель. Этот модуль вынуждает ставить в приоритет те цели, которые нужны социуму, а не конкретной биологической единице. Этот более прогрессивный модуль легко спутать с древним модулем подчинения вожаку, потому как он часто внешне проявляется как усердное выполнение задач, поставленных начальством. Но в отличии от устаревшей лояльности конкретному вождю, прогрессивный модуль коллективной цели концентрируется на лояльности к социальному проекту, а лояльность начальству определяется исходя из его соответствия этому проекту.

Справедливость. Этот модуль направлен на пресечение неравноценного обмена в любых его проявлениях. Но если ранее модуль вызывал обиду только если обману подвергалась сама биологическая единица или ее семья, то новая версия вызывала обиду даже если жертвами неравноценного обмена выступали другие люди.

Нужно отметить, что все эти модули в некотором виде уже имелись в инстинктах человека на момент неолитической революции, но все они были слабо выражены и сильно ограничивали аудиторию, на которую распространялись, т.е. тех кто входит в аудиторию людям было жалко, остальных — нет. В абсолютном большинстве случаев эта аудитория ограничивалась самой биологической единицей и ее потомством, реже — близким кругом общения (род, клан, тейп), еще реже — всеми социальными связями. После неолитической революции круг «своих» смог вырасти до участников социального проекта без социальных связей (т.е. культурно, религиозно, национально идентичных), а еще позже — вообще до всех представителей вида. В связи с этим заметна тенденция прогресса совести: чем больший масштаб популяции инстинкт совести записывает в «свои» или хотя бы «в люди», тем более крупные, сложные и разнообразные социумы могут быть эффективно сконструированы из таких людей, т.е. наиболее прогрессивные версии совести распространяют свое действие на всех людей. Также для более полной и разносторонней социальной адаптации и восприимчивости к внегенетически наследуемой информации в более новой версии инстинктов значительно снижена примативность людей, т.е. уменьшена их склонность к импульсивным, эмоциональным и инстинктивным действиям, зато увеличена склонность к поступкам и мотивациям на основе размышлений, знаний и приобретенных инстинктов в рамках искусственной социальной логики.

Популяции, выработавшие внутри себя достаточно успешную социальную логику и достаточное количество людей с прогрессивным инстинктом совести получили колоссальные конкурентные преимущества перед остальными, т.к. меньше страдали от разрушительных внутренних усобиц, сохраняли управляемость и координацию, могли реализовывать прогрессивные организационные формы и гораздо эффективнее использовали имеющиеся ресурсы. И по всем признакам казалось, что за такими популяциями будущее, что они вытеснят популяции с древними примитивными эгоцентричными версиями инстинктов, расплодятся, и человечество с новыми прогрессивным инстинктом совести счастливо заживет в крупных социумах не опасаясь разрушительных последствий от устаревших инстинктов. И поначалу все как-то так и было, но только поначалу, а потом выяснились нюансы.

В первой фазе своего развития популяции с нравственностью и правда показали куда лучшие результаты, довольно быстро или вытеснили, или подчинили безнравственные и оттого хуже организованные популяции, захватывая новые ареалы, и стали доминирующей популяцией, стремительно размножаясь. Но новая версия инстинктов не могла так быстро закрепиться у всех людей, ведь на это нужно очень много времени. Нравственные популяции имели много людей с совестью, но не состояли из них целиком. Пока популяция находилась в тяжелых условиях конкурентной борьбы с соседями, внутри нее ценились нравственные люди, способные жертвовать своими интересами ради других. Таких выдвигали в руководство (а в тех условиях безнравственные просто не тащили задачу), такие получали более высокий статус, а значит, они имели преимущество в размножении. Церебральный сортинг приводил к увеличению количества нравственных людей в социуме, социум становился более пассионарным и более прогрессивным. Так рождались великие империи: на плечах великих героев, под стягами великих героев, для всех людей доброй воли.

Но вражины рано или поздно заканчиваются, соглашаются на капитуляцию или уходят прочь, и нравственный социум, подавив конкурентов, заслуженно приступал к спокойной жизни. Возможно, на окраинах великой империи и бывало еще неспокойно, но в центральных регионах опасностей уже не было никаких, и великие герои теряли свою абсолютную ценность для общества. Несмотря на то, что нравственные руководители гораздо выгоднее для социума, в спокойных условиях конкурентные преимущества тихой сапой стали получать люди с более древним социальным инстинктом — эгоцентричным. Несмотря на то, что социальная логика принуждала их вести себя в соответствии с принятыми нормами, инстинкты позволяли им нарушать принцип равноценного обмена, если им удавалось избежать наказания. Там, где совестливый человек, даже если у него будет возможность, не обманет и не украдет, предпочитая остаться бедным, но честным, эгоцентричный и украдет, и обманет, тем самым получив вожделенный социальный статус и доступ к приоритетному размножению. Главное для него в принятии решения — это вопрос вероятности ответственности. Множество таких идущих к успеху пацанов были разоблачены и им не фартануло, но какая-то часть таки пробивалась. Чем больше пацанов приходило к успеху, тем меньше шансов было у нравственных людей: воры и бездари не хотели бы понести ответственность, отчего по возможности объединялись в круговую поруку и чинили препоны попаданию во власть для нравственных людей. Благодаря этому процессу со временем справедливые, мудрые и отважные вожди заменялись безнравственными, бездарными и трусливыми, ведь условия жизни общества были проще и уже не требовали выдающихся руководителей, и выполнять эту функцию благодаря ранее наработанной организации могли даже бездарности, главное чтобы у них были соответствующие родственники.