Империи. Логика господства над миром. От Древнего Рима до США - [44]

имперской политики заботу об армии.

Переход через «августовский барьер» особенно проявился в том, что политические и экономические различия между центром и периферией стали исчезать, постепенно были отменены и правовые привилегии, которыми когда-то пользовался народ-завоеватель в качестве плодов своих побед. В Риме распространение прав гражданства Каракаллой было дополнено налоговой реформой Диоклетиана, в рамках которой были убраны все действовавшие до тех пор налоговые льготы для италиков74. В самом факте переноса столицы из Рима в Константинополь получила в конце концов свой финал и децентрализация империи. Вскоре прежний главный город уже перестал быть центром и для западной половины империи — в 293 г. столица была перенесена в Милан, а затем с 402 г. ею оставалась Равенна, которая была лучше защищена от вражеских вторжений.

Преодолели ли «августовский барьер» и другие империи? Сравнительное рассмотрение истории империй показывает, что следует проводить различие между остановкой на барьере и решительным вступлением в ведущий за ним коридор. При этом примером вновь может послужить Испания: с отречением от испанского престола Карла V в 1556 г. и разделением империи между германской и испанской линиями окончилась и практика чужеземного господства, осуществлявшаяся Карлом и позволявшая ему как быть рядом со своими войсками, так и в выгодном свете представлять свою харизму властителя в отдельных частях империи. В 1561 г. Филипп II сделал Мадрид центром администрации империи и создал там весьма современную по тем временем бюрократию75. На этом времена необузданного рвения к завоеваниям и столь же неорганизованного, сколь и насильственного изъятия прибавочного продукта на периферии отошли в прошлое. Так как, однако, значение военной силы не смогли компенсировать нарастающим весом политической, экономической и идеологической мощи, переход от эксплуатационной к ци- вилизирующей роли в мировой политике в Испании в действительности не удался76. Прежде всего там никогда не дошли до такой сильной децентрализации империи, как в Риме, и соответственно в Испании, в отличие от Рима, никакого возрождения империи, спровоцированного периферией, не последовало.

Причины остановки Испании перед «августовским барьером» следует искать не столько в отношении метрополии к колониям, сколько в конкуренции с другими европейскими гегемонистскими державами. В лице Испании потерпела крушение не столько имперская, сколько гегемониальная власть. Иначе говоря, она пошла ко дну как империя потому, что в борьбе за лидерство в Европе были потрачены те ресурсы, которые могли быть направлены на пользу имперской периферии, да и роковая фиксация на военной мощи объясняется постоянными гегемониальными войнами.

Обстоятельствами, позволившими Риму после разгрома Карфагена и образования империи на Востоке уже не встречаться с другими гегемониальными конкурентами, являлись благоприятное географическое положение и удачная политическая ситуация, что привело к тому, что дивиденды мирного времени были получены в полном объеме, а потому они были направлены на цивилизирующую миссию империи. Ничего похожего с Испанией не произошло. В конфронтации с Османской империей и, прежде всего, со своей непосредственной соседкой Францией она была вынуждена оборудовать протяженную систему укреплений, которая из-за инноваций в технологиях фортификации с начала XVI столетия потребовала значительных сумм77. Наконец, 65 % всего бюджета Испании пришлось тратить на погашение долговых обязательств78. Содержание огромной армии оказалось не по карману, в то время как военно-морские силы Испании были поглощены борьбой с так называемыми берберийскими государствами на североафриканском побережье, а также с корсарами и пиратами в карибском и центральноамериканском регионе, которых тайно поддерживали английские конкуренты, что существенно осложняло экономический обмен между частями империи.

Чтобы удержать потери в пределах допустимого, в сообщении между Америкой и Европой уже довольно рано была введена система конвоев, получившая главную защиту в лице Атлантической армады. С военной точки зрения эта мера оказалась в целом успешной, ведь при 15 тысячах рейсов кораблей между 1560 и 1650 гг. было потеряно лишь 62 судна79. Однако по причине связанных с этим огромными затратами в Испании не сумел сформироваться слой частных предпринимателей, сравнимый с английскими merchant adventurers[73], — трансатлантическая торговля осталась под контролем государства. Испанская мировая империя вынуждена была всегда организовывать свое торговое пространство в форме владений, а следствием было то, что соответствующее понижение затрат на господство не удалось.

Еще одним примером остановки на «августовском барьере» является царская Россия. Петр I, которому был пожалован почетный титул «Великого», вполне осознавал, что империя может быть обеспечена в долгосрочной перспективе, только если будет проведена профессионализация вооруженных сил по западному образцу, а также формирование бюрократического аппарата, что приведет к всеохватывающей мобилизации населения и ресурсов страны80. Однако это было возможно лишь в случае, если экспансия имперской Московии, до сих пор организованная по феодальному способу, будет пущена уже по управляемому государством пути. Петр заменил распускавшуюся каждую зиму феодальную армию постоянным войском, которое прошло проверку на прочность, одержав в 1709 г. победу под Полтавой. В созданных Петром административных структурах, неизменных в корне своем вплоть до 1917 г., оставалось отделение бюрократического аппарата от личности правителя и, прежде всего, от светской и духовной сферы. Петр дополнил реформирование армии и администрации созданием новой имперской элиты, в которой он сплавил воедино до того разделенное придворное и служилое дворянство в новое единое благородное сословие