Императорский покер - [63]

Потому прошу не удивляться, что слова на постоянной основе я написал без кавычек. Да, да, этот великий французский политик был рядовым российским агентом, он был попросту "трудоустроен", как это лапидарно заметил австриец Меттерних в письме от 7 марта 1809 года другому австрийцу, Штадиону. У него были свои псевдонимы ("кузен Генри", "Анна Ивановна", "книготорговец", "красавец Леандр", "юрисконсульт" и другие), которыми в своих рапортах называли его сотрудники российской разведки, имел он и свое жалование, относительно которого Талейран вечно спорил, требуя повышения. Его контактным ящиком в Париже был советник российского посольства, Карл Васильевич Нессельроде. В свою очередь, Нессельроде, чтобы обмануть французскую контрразведку, отсылал рапорты в Петербург не на руки канцлера Румянцева, а графа Сперанского, только лишь от которого те попадали на стол к царю[80]. В свою очередь, указания из Петербурга для "Анны Ивановны" в Париже приходили — в соответствии с пожеланием Талейрана, выраженном в его письме царю от 10 февраля 1809 года — на руки некоего Дюпона (до настоящего дня мы не знаем, кто скрывался под этим псевдонимом).

Отставленный, то есть отодвинутый от самых подлинных источников информации, Талейран всего лишь полтора десятка недель сотрудничества с российской агентурой имел что продавать — из памяти. Потом ему пришлось поискать новый источник, кого-нибудь, кто был в правительстве. Его выбор мог пасть только лишь на министра полиции, Жозефа Фуше, подобного ему самому ренегата. Он втянул Фуше в сотрудничество (Фуше получил псевдонимы: "Наташа", "председатель и "Бержьен") и, благодаря этому, мог и далее информировать графа Нессельроде о состоянии французской армии, равно как и о политических ходах Наполеона. Работа была аккордной, оплачивалась поштучно. За одно сообщение "кузен Генри" получал от трех до четырех тысяч франков. Но шпионская компания была не слишком-то солидной фирмой, поскольку те же самые сведения продавала Австрии, а когда удавалось: российские секреты сплавляли австрийцам, ну а австрийские — русским.

Крах наступил довольно быстро, летом 1810 года, когда французская военная разведка (Савари и Шульмайстер) напали на след подозрительных политических махинаций Фуше. Правда, здесь речь шла о секретных контактах с Лондоном, и министру даже удалось отвести от себя обвинения в измене, но вот на след его сотрудничества с Россией Тайный Кабинет не напал, но тут Наполеон 3 июня того же года лишил Фуше его поста. Обеспокоенный Нессельроде через три дня отписал в Петербург: "уход "председателя" сильно усложняет мне работу, поскольку именно от него наш юрисконсульт получал передаваемые мною сведения (…). Предвижу, что все это, к сожалению, отразится на моей корреспонденции".

И он угадал, уход "председателя" по имени "Наташа" и по фамилии "Бержьен" весьма сильно отразился на этой корреспонденции. И вообще, жизнь в Париже без "Наташи" на министерском кресле стала чертовски опасной и для Талейрана, и для российских дипломатов. Новый министр полиции и всех разведок (до сих пор — как нам известно — Тайный Кабинет конкурировал с министерством Фуше и наоборот), Жан Мари Рене Савари герцог Ровиго (1774–1833), преданный Бонапарту сердцем и душой, имел собственное хобби, заключавшееся в том, что только лишь в исключительных проявлениях хорошего настроения он не прибивал сразу же схваченных на горячем врагов императора, а пожизненно упаковывал их в подвал Подобного рода приливы случались с ним редко, в связи с чем игра сделалась уж слишком опасной для осторожного по своей природе "юрисконсульта".

Савари был умелым шпионом, и потому Наполеон, сразу же после заключения тильзитского трактата, сделал его своим первым представителем в Петербурге. Это была переходная миссия, типично шпионская, и она принесла плоды. Хотя перед ненавистным "жестоким псом корсиканца" тут же закрылись двери всех петербургских салонов, а дипломаты и столичное общество демонстративно игнорировали Савари, тот узнал, что было нужно, и после своего возвращения в Париж (24.01.1808) убедил Бонапарта в том, что в Тильзите Александр играл большую комедию, чем они предполагали, и что Россия о чем-то договаривается с Австрией и Англией у Франции за спиной.

Савари как министр полиции был крайне бдительным, тем не менее, Талейрану удалось выслать через Нессельроде несколько донесений. Самое важное из них, возбудившее в Петербурге громадное беспокойство — от 5 декабря 1810 года. Тогда Талейран доносил, что Наполеон окончательно решил восстанавливать великую Польшу ("он намерен бросить войска на Вислу и восстановить Польское Королевство"), возвратив ей некоторые территории, в том числе и всю Галицию, за которую Австрия получит взамен Далмацию и города Триест с Фиуме. Откуда старый лис почерпнул данную информацию (а она во всех мелочах была подлинной) — мы не знаем. Но можем догадываться. Жизненный девиз Талейрана звучал: "Faire marcher les femmes", что в свободном переводе означает: все устраивать через женщин. Вы вспоминаете тот мрачный вопрос Массона относительно французских изменниц: "А какую роль отвел им Талейран?".