Императорский покер - [21]
Замечательным примером скоростного повышения в чине стало повышение до генеральского чина сына рабочего, Жана Людовика Гро. В 1807 году Гро был одним из множества полковников Великой Армии, мечтавших о генеральском мундире. Как-то раз, стоя в коридоре Тюильри, он начал поправлять воротник перед зеркалом. Он настолько был удовлетворен собственным видом, что начал разговаривать сам с собой, а точнее, с типом, отражавшимся в зеркале:
— Ах, вот если бы столь храбрый, как ты, человек, с твоей душой солдата, знал математику, тогда император наверняка сделал бы тебя генералом.
В этот самый момент он почувствовал на плече чью-то руку (а это была рука Бонапарта, который как раз проходил по коридору) и услышал:
— Ты им уже стал, Гро.
А годом позднее Гро стал бароном Империи.
Как видно из данного примера, наполеоновские солдаты находили с другой стороны зеркала страну чудес, не менее волшебную, чем находила Алиса.
Случаи повышения в чине в наполеоновской армии, частенько осуществлявшиеся в режиме импровизации, бывали весьма зрелищными, что чрезвычайно сильно воздействовало на солдат. Паж Наполеона, Эмиль Марко де Сент-Илер, отметил сцену, которая разыгралась во время одного из военных смотров в конце января 1814 года, сцену, весьма типичную для методов корсиканца. Бонапарт заметил пожилого, усталого сержанта и приказал ему выйти из строя.
— Фамилия?
— Ноэль.
— Откуда родом?
— Я родился в Париже, сир!
— Откуда-то я тебя помню. Не были ли мы вместе в Италии?
— Так точно, сир!
— Вот теперь вспоминаю. Там ты стал сержантом.
— Под Маренго, сир!
— И что потом?
— Потом… потом ничего, сир!
— Странно. А ты не желал перейти в гвардию?
— Очень хотел, сир, я участвовал во всех битвах и старался, но как-то…
Наполеон отошел в сторону, недолго пошептался с полковником — командиром Ноэля, после чего, по данному знаку, прозвучала барабанная дробь, солдаты отдали салют, и полковник сообщил:
— Именем Императора! Сержант Ноэль назначается подпоручиком нашего полка!
Снова барабанная дробь.
— Именем Императора! Подпоручик Ноэль назначается поручиком нашего полка!
И в третий раз гром барабанной дроби.
— Именем Императора! Поручик Ноэль назначается капитаном нашего полка!
Таким образом Бонапарт исправлял недосмотры или несправедливости распределявших новые чины командиров[37].
Мечтой каждого из солдат Великой Армии был крест учрежденного Наполеоном Почетного Легиона, в особенности — снятый императором с собственной груди и повещенный на грудь награждаемого. В этом плане "бог войны" стал таким же виртуозом, как и в ведении военных действий, в которых, благодаря этому, легче одерживал победу. Он мог подойти к солдату в простреленном мундире, сунуть палец в дыру от пули и пошутить: "Сейчас я тебе эту дырку заштопаю", после чего "латал" ее собственным крестом Почетного Легиона.
Во время Итальянской кампании, после битвы под Ровередо, голодный генерал Бонапарт обратился к одному из солдат с просьбой поделиться с ним едой. Тогда в армии во всем испытывали недостаток, и у солдата имелся только один сухарь. Он разломил его напополам. Через несколько лет, в 1805 году, император Бонапарт узнал на смотре того самого солдата, теперь уже сержанта 2-го полка стрелков Старой Гвардии.
— Это ты поделился со мной сухарем, когда мы умирали от голода?
— Так точно, сир! Вот только не было чем запить.
— Правда, помню… Сколько лет службы?
— Одиннадцать, сир! Восемь кампаний, девять ран…
— Ну хорошо, хорошо! Сейчас рассчитаемся. Ты поделился со мной, я поделюсь с тобой. Так, видишь, у меня тут два креста Легиона, один возьми себе… Маршал Бертье! Этот солдат сегодня обедает со мной! Проследи, чтобы нам хватило выпивки!
Критики Наполеона утверждают, что все это были игры на солдатскую публику. Естественно, господа, в этом никто никогда и не сомневался. Главное было в другом — как после подобного рода жестов солдаты могли бы после его не обожать? Так что трудно удивляться тому, что умирая в бою, из последних сил они кричали: "Да здравствует император!".
Обожавший играть в Гарун-аль-Рашида Наполеон переодевался в обычного офицера или гражданского и изучал настроения. В 1809 году, притворившись австрийцем, под Веной он зацепил какого-то рекрута, услышав же, что тот наполеоновский солдат, крикнул:
— Ага, еще одна из тех французских свиней! Отобрать у него оружие и повесить!… Что ты можешь сказать в свою защиту, несчастный?
