Императорский Китай в начале XV века - [135]

Нельзя также забывать, что признание покорности местными вождями могло сопровождаться расположением китайских гарнизонов на подведомственной этим вождям или близлежащей территории. Последнее не могло не влиять на их самостоятельность.

Учитывая все изложенное, вряд ли можно согласиться с мнением, что китайская система управления инонациональным населением полностью оставляла без вмешательства извне существовавшие здесь порядки [213, 21–22]. Согласно приведенным данным, в начале XV в. наблюдается следующая картина. Автономная система «местных управлений» в одних случаях могла иметь реальный смысл, а в других — быть сильно ограниченной. Различие зависело от конкретных обстоятельств: соотношения сил в том или ином районе, географических условий (например, труднодоступности для войск), местных традиций, силы освободительного движения, стратегических расчетов китайцев и т. д. Немало значил и адрес подчинения автономных административных единиц. Если они подчинялись другим «местным чиновникам», то автономия могла сохраняться в большей степени. Если же они попадали под контроль китайских военных властей, то в меньшей.

При всем сказанном надо учитывать, что, даже оставляя (и в немалой степени вынужденно) определенную свободу действий местной социальной верхушки, китайское правительство не переставало стремиться к тому, чтобы его власть на национальных окраинах империи была вполне реальной. Наглядным подтверждением этому может служить образование в 1413–1414 гг. новой китайской провинции Гуйчжоу на территориях, издавна заселенных народом мяо. Этот шаг показывает, что императорское правительство в своей национальной политике на юго-западе страны не намеревалось ограничиться описанной системой автономии и стремилось к дальнейшей китаизации данных районов.

Организация провинции Гуйчжоу явилась кульминационным моментом упомянутой национальной политики в начале XV в. Здесь отразились многие характерные для нее черты и методы. Поэтому остановимся на этом событии подробнее.

Гуйчжоу — страна мяо, как ее называют этнографы, — долгое время сопротивлялась установлению китайской власти. Попытка ее покорения в конце XIV в. была, как отмечалось, неудачной. К рубежу следующего столетия из-под китайского контроля освободились даже те районы Гуйчжоу, которые ранее считались подчиненными империи. Но весной 1403 г. правительство Чжу Ди вновь подчиняет их и учреждает здесь 14 управлений старшего чиновника [23, цз. 16, 298]. Для дальнейшего захвата всей страны мяо китайцы воспользовались междоусобной борьбой мяоских племен. В 1413 г. сюда вторглась 50-тысячная китайская армия [29, цз. 316, 7888 (4)]. В марте того же года Гуйчжоу получила «вспомогательный» (т. е. неординарный) статус провинции империи, а через год, в марте 1414 г., этот статус был окончательно утвержден [23, цз. 137, 1661, цз. 149, 1735]. Это сопровождалось установлением здесь обычных для Китая органов провинциальной власти — общеадминистративных, военных и судебных, а также новым территориальным районированием. В последнем случае наблюдается сочетание традиционных китайских административных единиц и отмеченных выше автономных образований.

Первоначально Гуйчжоу разделили на восемь областей (фу) и четыре округа (чжоу), сохранив в их подчинении 75 управлений старшего чиновника. Характерно, что все эти единицы были подведомственны имперскому Ведомству налогов, т. е. приобщены к китайской системе налогообложения [29, цз. 316, 7888 (4)]. Кроме этих «гражданских» территориальных делений в новой провинции были организованы 18 воинских вэев (гарнизонов), подчинявшихся центральному Военному ведомству. Оно же распоряжалось еще семью управлениями старшего чиновника в Гуйчжоу, имевшими, как из этого следует, военизированный характер (т. е. население которых было приписано к военному сословию) [29, цз. 316, 7888 (4)].

В дальнейшем чиновные учреждения и посты, а также административное деление в Гуйчжоу неоднократно менялось. В общем и целом пытались придерживаться порядка, чтобы в каждой области было по шесть округов и по четыре управления старшего чиновника. Но, согласно источнику, эти единицы «то разделяли, то соединяли и реформировали по-разному» [29, цз. 316, 7888 (4)].

К управлению местными делами на уровне ниже областного могли привлекаться и «местные чиновники» [29, цз. 316, 7888 (4)]. Это облегчалось тем, что к описываемому времени у мяо уже достаточно четко выделилась социальная верхушка, приобретшая определенные административные функции [73, 271]. За «местными чиновниками» сохранялось «право» посылать «дань» императору. Но контроль за их назначениями на должность и преемственность их функций был передан в руки столичного Ведомства чинов [29, цз. 316, 7888 (4)]. Высшее командование над всеми «местными войсками», т. е. отрядами, состоявшими из воинов мяо, поручалось центральному Военному ведомству [29, цз. 316, 7888 (4)].

Таким образом, в системе организации управления и районирования новообразованной провинции были использованы некоторые черты автономии, оставлявшиеся за местной некитайской социальной верхушкой. Но они тесно переплетались с ординарными китайскими порядками и осуществлялись при сохранении высшего контроля в руках китайской администрации. Отсюда можно заключить, что отмеченная автономия играла вспомогательную роль и использовалась имперскими властями в качестве орудия для закрепления своего господства.