Императорский Китай в начале XV века - [133]

Выказывая предпочтение мирному пути, правительство Чжу Ди, опять-таки в согласии с общими принципами своей политики в отношении некитайского населения, в случае надобности прибегало к вооруженному вмешательству в самых широких масштабах. Примером тому может служить покорение мяо в Гуйчжоу в 1413–1414 гг., к чему подробнее вернемся ниже. Здесь же отметим, что мирный и военный пути приведения инонациональных народов в покорность тесно переплетались. Уговоры сопровождались угрозами и концентрацией войск, а военное наступление, наоборот, могло прерываться в обмен на обещание изъявить покорность [23, цз. 51, 767].

Административное устройство «присоединившихся» на юго-западе империи существенно отличалось от военизированных образцов северо-запада своим гражданским характером. Вместе с тем оно не было единообразным. В некоторых случаях некитайское население включали в число жителей китайских уездов и областей, уравнивая в обязанностях с китайским населением [23, цз. 55, 816–818, цз. 122, 1540]. Но чаще из некитайских подданных формировались особые административные единицы, где местная знать получала определенную автономную власть. Это во многом диктовалось реальной обстановкой в указанных районах. Китайская колонизация, хотя и шла сюда в течение нескольких столетий, все еще не была к началу XV в. столь глубока и широка, чтобы послужить достаточной базой для быстрого и повсеместного внедрения чисто китайских порядков. Исследователи отмечают, что даже через сто лет — к началу XVI в. — процесс колонизации здесь еще не завершился [197, 203]. Поэтому, стремясь освоить и удержать юго-западные провинции, китайцы нуждались в определенном союзе с социальной верхушкой местных племен и народов. Отражением этого и явилось сохранение некоторых ее прерогатив.

В этой связи становится понятным, почему на первых порах китайское правительство могло довольствоваться лишь самим фактом признания инонациональным населением своего подчиненного положения, не ломая основ сложившихся у него порядков… Такой подход был санкционирован императором, который в конце 1406 г. сказал: «Путь управления иноплеменниками таков: как только они подчинятся, их можно оставлять [в покое]» [23, цз. 60, 875]. Становится понятной и та осторожность, которую двор предписывал соблюдать местным китайским властям в обращении с покорившимися: «Поскольку иноплеменники обращаются к культуре, их следует действенным образом поддерживать [в этом]. При малейшем посягательстве на их интересы [они] перестанут быть искренними [по отношению] к императорскому двору» [23, цз. 38, 647].

Автономные права социальной верхушки некитайского населения реализовались в системе так называемых местных управлений (тусы). Организация этой системы уходит корнями в древний период. Оставление во главе покоряемого некитайского населения местных вождей и князьков практиковалось, по данным источников, уже в конце II — начале I в. до н. э. [29, цз. 310, 7867 (4)]. Подобный метод был использован и первым императором династии Мин: «Со [времен] Хунъу для управления теми юго-западными иноплеменниками, которые приходили в подчинение, использовались их собственные прежние чиновники» [29, цз. 310, 7867 (4)][63]. Однако следует подчеркнуть, что именно в конце XIV — начале XV в. система «местных управлений» детализируется и расширяется. Создается иерархическая градация некитайских властей.

Наиболее низкой административной единицей было уже упомянутое Управление старшего чиновника (Чжангуаньсы), затем по восходящей градации шли Управление умиротворения (Ань-фусы), Управление привлечения и возмездия (Чжаотаосы), Управление полного умиротворения (Сюаньфусы) и, наконец, Управление полного успокоения (Сюаньвэйсы), Во главе перечисленных управлений ставились «местные чиновники», получавшие китайскую ранги от шестого полного до третьего вспомогательного.

Однако четкость и стройность нарисованной системы была во многом лишь кажущейся. Образование той или иной из перечисленных единиц не имело под собой четких критериев и диктовалось стечением обстоятельств. Единого порядка подчинения управлений также не существовало. Нижестоящие могли быть подчинены вышестоящим, не обязательно в перечисленном порядке. Но некоторые управления подчинялись военному командованию провинции или же командованию расположенного поблизости китайского военного гарнизона [23, цз. 44, 689, цз. 60, 874, цз. 63, 907, цз. 67, 938, цз. 75, 1033]. Китайские власти могли произвольно менять не только адрес подчинения, но и статус автономных единиц, например преобразовать Управление полного успокоения в Управление старшего чиновника и т. д. [23, цз. 52, 792–793, цз. 78, 1053]. Эти управления в любой момент могли быть вообще ликвидированы, а входившее в них население — быть передано под непосредственный контроль китайской администрации [23, цз. 145, 1717, цз. 147, 1729]. Наконец, «местные управления» могли ликвидироваться совсем, когда население их разбегалось [23, цз. 64, 912, цз. 66, 932, цз. 175, 1920–1921].

Кроме того, при административном устройстве инонационального населения китайцы могли вообще не пользоваться перечисленными управлениями, а образовывали уезды, округа и области, т. е. переносили на районы, заселенные некитайцами, китайское административное деление [23, цз. 52, 177, цз. 30,551, цз. 31, 560, цз. 76, 1039].