Император-гоблин - [44]

– Принцесса, – ответил Майя. Он сидел прямо, сложив руки на коленях, подняв подбородок и уши, не демонстрируя никаких признаков страха.

Она выпрямилась и убрала с лица вуаль – только для того, чтобы окинуть Майю уничтожающим взглядом.

– До нас дошли некие шокирующие, скандальные слухи, и мы желали бы получить заверения в том, что нам сказали чудовищную ложь.

– Принцесса, мы не знаем, что вам…

– Нам сказали, – грозно перебила она, – что сегодня днем вы допустили – более того, поощряли! – надругательство над телом нашего супруга.

– Надругательство? – Майя был настолько потрясен, что не сразу смог подобрать слова. – Принцесса, уверяем вас, ничего подобного в нашем присутствии не происходило.

– Значит, гроб принца не открывали?

Он не позволил себе даже моргнуть.

– Принцесса, вам превратно представили происшедшее.

– Вы действительно открывали гроб! – ахнула она в изумлении и гневе. По мнению Майи, это было больше похоже на актерскую игру, чем на выражение искренних чувств.

– Принцесса, – сказал он твердо, не повышая голоса, – все четыре гроба были открыты в нашем присутствии каноником храма и Свидетелем Мертвых. Покойным было оказано подобающее уважение. Над ними читали молитвы. Не было никакого…

– Свидетель Мертвых? – воскликнула принцесса, и Майя окончательно уверился в том, что она разыгрывает сцену для придворных. Эльфы жадно слушали. – Зачем вам могло понадобиться это?

– Принцесса Шеве’ан, говорите тише.

– Мы не будем говорить тише! Мы требуем…

– Принцесса, – резким тоном перебил ее Майя. Он добился своей цели – принцесса смолкла. Он продолжал: – У нас имелись на это причины, но мы не намерены обсуждать их на поминках по нашему отцу. В ближайшее время мы дадим вам аудиенцию, и вы услышите всю правду.

– Ваша светлость слишком добры, – едко ответила она.

– Шеве’ан, мы с вами не враги. Мы уважаем ваше горе…

– Уважаете? Вы хоть одну слезу пролили? Вы скорбите по своей семье, Эдрехасивар, или вы для этого слишком заняты, торжествуете победу?

Майя смотрел на невестку, не зная, что сказать, не зная, как защититься, как переубедить ее. Он совсем забыл о своих ноэчарей и вздрогнул всем телом, услышав голос Бешелара:

– Принцесса, вы переутомлены, вам нехорошо. Разрешите позвать одну из ваших фрейлин?

Шеве’ан бросила на телохранителя злобный взгляд и присела в довольно небрежном реверансе.

– Ваша светлость, простите нас. Мы не в себе.

– Мы все понимаем, – сказал Майя, сам не зная, правда это или ложь. – Приходите к нам завтра, Шеве’ан, и мы поговорим.

– Ваша светлость, – попрощалась она прежним враждебным тоном и величественно удалилась, прихватив с собой осмин Баджевин.

Осмин Баджевин оглянулась и бросила на Майю извиняющийся взгляд. Майя отметил про себя, что принцесса Шеве’ан, увлекшись своим спектаклем, забыла упомянуть осмин Баджевин и ее тревоги по поводу тела жениха, реальные или воображаемые.

Майя вынужден был сделать несколько глубоких вдохов, прежде чем сказать спокойным, ровным голосом:

– Благодарим вас, Бешелар.

– Ваша светлость, – хрипло ответил воин. – Это наша работа.

Глава 12 Принцесса и свидетель

Он снова был в храме Унтэйленейзе’мейре, но не помнил, зачем пришел сюда. Возможно, он что-то забыл здесь. Что-то ценное. Да! Он оставил эту вещь около гробницы матери и знал, что, если лучи рассветного солнца коснутся ее, она рассыплется в прах и исчезнет навсегда.

И поэтому он пришел в храм под покровом ночи. Сквозь круглое окно в куполе проникал столб лунного света, и Майя видел танцующие снежинки. Снег падал на единственный гроб, который стоял в центре храма.

Для того чтобы добраться до гробницы матери и забрать драгоценную вещь, которую он там оставил, ему нужно было пройти мимо гроба.

С сильно бьющимся сердцем он шагнул вперед. Когда он приблизился к гробу, тот начал увеличиваться в размерах. Через несколько мгновений деревянный ящик стал выше Майи и перегородил все пространство между колоннами. Майя вынужден был перелезать через гроб, несмотря на тяжелые одежды и несколько слоев вуали, из-за которой было трудно дышать. Когда он вскарабкался наверх, путаясь в мантии и полупрозрачной черной ткани, то обнаружил, что крышки нет.

«Должно быть, мер Келехар где-то здесь», – подумал он и хотел окликнуть бывшего священника, но ему не удалось издать ни звука.

Тело отца выглядело так же, как и днем – руки были сложены на груди, лицо прикрыто белым кружевом. Он понял, что придется ползти прямо по трупу, но его это не остановило.

– Не сочтите это проявлением неуважения, – прошептал он, обращаясь к покойному, и протянул руку, чтобы ухватиться за противоположную стенку гроба.

Пальцы трупа вцепились в его запястье железной хваткой.

– Неуважение? – услышал он приглушенный гнусавый голос.

Сквозь вуаль он различил черный провал рта с неровными краями.

– Ты хоть одну слезу пролил, узнав о нашей смерти? Ты скорбишь о своей семье, Майя?

Держась за его руку, труп сел в гробу.

– Ты скорбишь обо мне?

Голова, обмотанная белым кружевом, склонилась к нему. Он отшатнулся, оступился, упал, беспомощно взмахнув руками… А потом бежал, спотыкаясь, по узким темным коридорам Эдономи. Ему хотелось кричать и рыдать, а труп преследовал его, повторяя кошмарным голосом: