Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика - [5]
Нельзя не согласиться с Д. Кинастом в том, что флот, при всех его особенностях, все же считался частью вооруженных сил Рима, а не res privata принцепса. Это доказывается, к примеру, тем, что высшие командные должности в военно-морских силах Империи, как и в аuхilia, занимали префекты из всаднического сословия, подчинявшиеся императору в силу его imperium proconsulare.[40] Но, при общей верности такого взгляда, он все же выглядит слишком схематичным. Постоянный флот был одним из нововведений Августа, так что император имел здесь достаточную свободу действий'— если даже легионы, которые в 17 г. до н. э. еще именуются «легионами римского нар ода» (ILS. 5050), к концу своей жизни Август считает возможным назвать «моим войском» (RgdA. 15. 3; 30. 2), то «флота римского народа» с-самого начала Империи не существует — только «мой флот» (RgdA. 26. 4).[41]
Социальный статус флотских командиров, очевидно, был для Августа вещью второстепенной — ценилась прежде всего личная преданность. Это иллюстрируется одним интересным примером: в надписи ILS. 2672 фигурирует некий Авл Кастриций (судя по cognomen, либо отпущенник, либо сын отпущенника), в cursus honorum которого входит и флотская префектура. Его принято идентифицировать с предателем Кастрицием, который сообщил Августу о заговоре Цепиона — Мурены и за эту услугу в дальнейшем пользовался исключительным расположением принцепса (Suet. Aug. 56. 4).
Главную ударную силу армии составляли, конечно, легионы со своими вспомогательными войсками, и политический центр тяжести взаимоотношений императора и войска приходится именно на них. К сожалению, количество информации об этом резко сокращается по сравнению с относящейся ко времени гражданских войн. Дело здесь, видимо, не в уменьшении политической роли армии — она не могла не быть важнейшей опорой установленного при ее деятельном участии режима, — а в стремлении новой власти максимально засекретить относящуюся к военным делам информацию, представить ее государственной тайной, хотя это противоречило старым римским традициям. Именно это противоречие позволяет проявиться из-под завесы секретности отдельным деталям, по которым можно попытаться угадать общую картину.
Одной из самых сложных для императора проблем по окончании гражданских войн было определение характера его взаимоотношений с высшим командным составом. Именно из этой среды было вероятным появление нового соперника на смену последовательно устраненным Лепиду, Сексту Помпею и Антонию. Опасность не была исключена даже со стороны ближайших сотрудников, и Октавиан очень рано начал это учитывать, о чем свидетельствует трагическая участь Сальвидиена Руфа, этого, «быть может, наиболее выдающегося из всех маршалов революции».[42] Однако при наступлении мирного времени посягательство на власть Октавиана с этой стороны было хотя и не исключено, но маловероятно: большинство его «маршалов» были homines novi, достаточно тесно связанные со своим патроном и уже в силу своей незнатности не представлявшие серьезной политической угрозы.
Иное дело — римские аристократы с их политическими амбициями. Традиционная правящая каста Республики, римский нобилитет, утратив самых ярких и талантливых своих представителей на поле брани или под мечами убийц во время проскрипций, не мог автоматически утратить способность воспроизводить претендентов на политическое руководство. С другой стороны, Октавиан не мог долго обходиться без сотрудничества с аристократией и достаточно рано начал заигрывать с ней. Это, конечно, принесло немалые политические дивиденды, во многом обеспечив ему победу в гражданской войне, но, завершив борьбу за единоличную власть, Октавиан вступал в совершенно неизведанную область, и положение его становилось опасно неопределенным. Первым сигналом этой опасности стал инцидент с Лицинием Крассом.
Глава 2
Несостоявшийся претендент?
Марк Лициний Красс, тезка своего знаменитого деда, бесславно погибшего в 53 г. до н. э. при Каррах, выдвинулся на авансцену римской политической жизни в самом конце эпохи гражданских войн. Консульскую должность он занимал в 30 г. до н. э. вместе с Октавианом, что само по себе уже достаточно почетно и свидетельствует о подчеркнутом внимании победителя при Акции к своему коллеге.
Монография посвящена актуальной научной проблеме — взаимоотношениям Советской России и великих держав Запада после Октября 1917 г., когда русский вопрос, неизменно приковывавший к себе пристальное внимание лидеров европейских стран, получил особую остроту. Поднятые автором проблемы геополитики начала XX в. не потеряли своей остроты и в наше время. В монографии прослеживается влияние внутриполитического развития Советской России на формирование внешней политики в начальный период ее существования. На основе широкой и разнообразной источниковой базы, включающей как впервые вводимые в научный оборот архивные, так и опубликованные документы, а также не потерявшие ценности мемуары, в книге раскрыты новые аспекты дипломатической предыстории интервенции стран Антанты, показано, что знали в мире о происходившем в ту эпоху в России и как реагировал на эти события.
Среди великого множества книг о Христе эта занимает особое место. Монография целиком посвящена исследованию обстоятельств рождения и смерти Христа, вплетенных в историческую картину Иудеи на рубеже Новой эры. Сам по себе факт обобщения подобного материала заслуживает уважения, но ценность книги, конечно же, не только в этом. Даты и ссылки на источники — это лишь материал, который нуждается в проникновении творческого сознания автора. Весь поиск, все многогранное исследование читатель проводит вместе с ним и не перестает удивляться.
Основу сборника представляют воспоминания итальянского католического священника Пьетро Леони, выпускника Коллегиум «Руссикум» в Риме. Подлинный рассказ о его служении капелланом итальянской армии в госпиталях на территории СССР во время Второй мировой войны; яркие подробности проводимых им на русском языке богослужений для верующих оккупированной Украины; удивительные и странные реалии его краткого служения настоятелем храма в освобожденной Одессе в 1944 году — все это дает правдивую и трагичную картину жизни верующих в те далекие годы.
«История эллинизма» Дройзена — первая и до сих пор единственная фундаментальная работа, открывшая для читателя тот сравнительно поздний период античной истории (от возвышения Македонии при царях Филиппе и Александре до вмешательства Рима в греческие дела), о котором до того практически мало что знали и в котором видели лишь хаотическое нагромождение войн, динамических распрей и политических переворотов. Дройзен сумел увидеть более общее, всемирно-историческое значение рассматриваемой им эпохи древней истории.
Король-крестоносец Ричард I был истинным рыцарем, прирожденным полководцем и несравненным воином. С львиной храбростью он боролся за свои владения на континенте, сражался с неверными в бесплодных пустынях Святой земли. Ричард никогда не правил Англией так, как его отец, монарх-реформатор Генрих II, или так, как его брат, сумасбродный король Иоанн. На целое десятилетие Англия стала королевством без короля. Ричард провел в стране всего шесть месяцев, однако за годы его правления было сделано немало в совершенствовании законодательной, административной и финансовой системы.
Владимир Александрович Костицын (1883–1963) — человек уникальной биографии. Большевик в 1904–1914 гг., руководитель университетской боевой дружины, едва не расстрелянный на Пресне после Декабрьского восстания 1905 г., он отсидел полтора года в «Крестах». Потом жил в Париже, где продолжил образование в Сорбонне, близко общался с Лениным, приглашавшим его войти в состав ЦК. В 1917 г. был комиссаром Временного правительства на Юго-Западном фронте и лично арестовал Деникина, а в дни Октябрьского переворота участвовал в подавлении большевистского восстания в Виннице.
Монография посвящена одной из дискуссионных и почти не затронутой отечественной историографией проблеме — созданию «Галльской империи», просуществовавшей пятнадцать лет. Кризис Римской империи стал одной из причин проявления сепаратизма в провинциях в середине III в. Система управления, сложившаяся ещё в период правления Августа устарела и нуждалась в коренных преобразованиях, экономика подверглась сильнейшим потрясениям, а усугубляли положения частые вторжения германских племён. «Галльская империя» стала одной из попыток выхода из кризиса, охватившего Римское государство. Опираясь на широкий круг источников и исследований, автор анализирует причины создания «Галльской империи», политический статус этого образования, её территориальный состав, решает проблемы хронологии, выявляет основные направления внутренней и внешней политики галльских императоров.
В книге доктора философских наук, профессора, академика Ф. X. Кессиди дан очерк жизни и учения великого греческого философа Сократа. В работе раскрывается понимание Сократом философии и телеологии, его трактовка дельфийского изречения "Познай себя". Всесторонне излагается учение Сократа о благе и душе, добродетели как знании". Драматически звучит изложение судьбы философа, судебный процесс над ним, вынесший ему смертный приговор.Книга адресована студентам и аспирантам всех специальностей и широкому кругу читателей, интересующихся проблемами мировой философии и культуры.