Имена льда - [27]

Это «лед» было тем самым словом, которое Уайяла обычно употреблял как «я».

— Ты? — переспросил растерянно Ял. — Мной?

— Ты знаешь, как это делается, — сказал Уайяла. — Ты много раз это видел.

Он поднял с земли кристаллик льда и положил его себе в рот. Ял автоматически повторил это движение. Льдинка во рту оказалась колючим камешком. Ял погонял ее языком, вынул изо рта и зажал в кулаке.

— Не понимаю, — признался он.

— Когда я застыну, — сказал Уайяла, — сделай это.

У Яла подкатило к горлу. Это было то, о чем он не хотел догадываться. Или вспоминать — словно выдержки из учебника — о страшных туземных обычаях пожирать друг друга.

— Застынешь? — повторил он то, что не сразу достучалось до его сознания. — Застынешь?

Это было еще одно состояние льда, о котором они с Уайялой не говорили никогда. Уайяла употребил его только однажды — когда Ял чуть не умер с голода.

— Ты умираешь?

Уайяла кивнул.

— Но… Как же…

Ял едва не сказал «как же я» — но осекся.

— Я не умею, — наконец пробормотал он. — Как я смогу тебя съесть, если я не умею преобразовывать лед?

Уайяла пожал плечами.

— Для нас это единственный шанс, — ответил он. — Поэтому я жду твоего слова, Ял.

«Мы» — это было еще одно слово для обозначения льда, которое Уайяла употреблял почти так же часто, как и «я».

— Ваш шанс? — переспросил Ял. — Шанс на что?

— На жизнь, — просто ответил Уайяла.

Еще одно состояние льда. Ял закрыл глаза. Вся речь Уайялы была пересыпана льдом — почему он раньше не обращал на это внимания?

— Ты пришел в этот мир, — пояснил Уайяла. — И этот мир перестал быть тем, чем он был до твоего прихода. Чем дальше, тем меньше в нем нас.

Ял сжался в комок.

— Я все испортил? — спросил он.

— Ты все изменил, — ответил Уайяла.

— Зачем ты сохранил мне жизнь, если я разрушаю твой мир? — спросил Ял. — Зачем ты все это время со мной возился? Зачем вообще пришел ко мне?

— Я был нужен тебе, — ответил Уайяла. — У меня был шанс понять тебя. Научить тебя понимать лед.

— Но я так ничего и не понял, — выкрикнул Ял. — Я ничему не научился. Теперь я и сам умру, и твой мир уничтожу!

— Мир нельзя уничтожить, мальчик, — сказал Уайяла. — Его можно только изменить. Иногда достаточно просто посмотреть на него другими глазами. Я пришел и помог тебе выжить, потому что мне очень любопытно посмотреть твоими глазами.

— Ничего особенного, — пробормотал Ял. — Просто ледяная пустыня.

Уайяла усмехнулся.

— Ты очень странное существо, Ял, — сказал он. — Мне будет очень интересно стать тобой. Ты выполнишь мое желание?

— Любой каприз, — проворчал Ял, снова сжимаясь в комок.

Уайяла начал готовить ужин. Судя по всему, сегодня он собирался закатить для Яла пир. Сам он, небось, ограничится поеданием льда. Зато Ялу будет мясной пирог, творожный пудинг и свежая земляника. Интересно, откуда ледяному Уайяле, никогда раньше в глаза не видевшему земляники, знать, какая она на вкус? А ведь в точности такая, как он делает. Ял смотрел, как Уайяла колдует над кристаллами, и едва не плакал от обиды и страха. Уайяла умрет. И он, значит, тоже. Потому что некому станет готовить еду. А есть этот мертвый лед он не сможет — пробовал уже. Да и никто не смог бы — потому что он мертвый. Уайяла умеет превращать мертвый лед в живой. Но он скоро сам станет мертвым. А он, Ял, только что дал ему слово съесть его. Дал слово! Это проще простого — сказал и все.

— Ял, — услышал он голос Уайялы, — Ял, мне бы очень хотелось знать…

А как мне бы хотелось знать кое-что, — с тоской подумал Ял.

— Это недостойное любопытство, — с некоторым колебанием продолжал Уайяла. — Но я могу тебе это сказать: мне очень хотелось бы знать, каким будет твое имя.

— Имя?

— У тебя должно появиться имя. Ты больше не можешь именоваться просто ялом.

«Ял» в речи Уайялы тоже было состоянием льда — молодого, едва оформившегося в кристалл.

Какие глупости, — подумал Ял. — Какая разница, как будут звать существо, которое долго не протянет?

— Не все ли равно, — произнес он вслух. — Ну, скажем, назовем меня Угуком.

Уайяла покачал головой. Ял почувствовал приступ головокружения и страшную усталость. Не его это была слабость — Уайялы, который изо всех сил старался растянуть свои последние минуты рядом с Ялом.

— Ты не можешь сам дать себе имя, — сказал Уайяла, укладывая на ледяное блюдо очередную ягодку земляники. — Никто не может.

— Интересно, кто мне его даст, если я останусь тут один?

— Один, — повторил Уайяла. — Не понимаю слова.

Ял пожал плечами.

— Кто помешает мне и дальше называться Ялом? — спросил он.

— Это имя принадлежит другому миру. Тому, который закончится вместе со мной.

— Уайяла, прости, конечно, но все, что ты сейчас говоришь — не имеет смысла, — собравшись с духом, решительно произнес Ял. — Когда этот мир закончится — я закончусь вместе с ним.

Уайяла поднял голову и посмотрел ему в глаза.

— Нет, — он покачал головой. — Ты не лед.

Потом они молча ели. Ял ел медленно, клал в рот по одной ягодке и ждал, когда она сама растает на языке и стечет в горло сладкой каплей. Он тоже тянул время — как мог. Время этого мира его не слушалось — это было время Уайялы. Но он все равно тянул — на всякий случай, вдруг подействует. Он брал с ледяного блюда ягодку за ягодкой, выбирая их в определенном порядке. Интересно, если ему удастся найти комбинацию этих сладких ледышек, соответствующую состоянию льда, обозначенного словом «вечность» — может, тогда время вовсе остановится и Уайяла не умрет?