Имбирь и мускат - [113]

Да, она боялась того, что подумают люди. Точнее, как дурная молва повлияет на ее жизнь. Найне была невыносима мысль о позоре, который постигнет ее вместе с радостью беременности.

— Почему не получится? Никто не встанет между нами. — Оскар ее поцеловал. — Я буду рядом, несмотря ни на что, и твои родные смирятся и привыкнут ко мне. Нужно дать им возможность порадоваться твоей новой жизни. Пока никто о ней не знает, ты, словно воришка, будешь красть у других свое счастье. Иногда обстоятельства вынуждают людей измениться. Если мы скажем правду, то все устроится. Если же что-то пойдет неладно, то мы по крайней мере будем уверены, что поступили правильно…

— А что может пойти неладно? — Она тревожно всмотрелась в его лицо. Морщинки ходили по его лбу, точно волны, движимые течением мыслей.

— Много чего. — Увидев страх в глазах Найны, он туг же сменил тактику. — Ничего плохого не произойдет, если мы будем вместе. Все наладится. Все будет просто прекрасно.

Зачем усложнять и без того нелегкое положение? Оскар обнял Найну. Почувствовав, как он расстроен, она ласково прошептала:

— Мы обязательно все им расскажем. После родов. Представляешь, как они удивятся?

Месяцы ожидания ребенка были самой счастливой порой их любви. Вновь став мужем и женой, они вместе строили планы и восхищались переменами, происходившими в Найне.

Казалось, у них впереди целая вечность. Они даже не проявляли отснятых фотографий: зачем торопиться и запечатлевать друг друга на бумаге, если они и так принадлежат друг другу?

Оскар с Найной придумывали, куда поедут летом, искали кварталы с хорошими школами и мечтали о переезде. Все это время Оскар был невольным соучастником извечного преступления истории: повторения. Он этого не замечал. А может, как и Найна, просто не хотел замечать. Оскар не видел чудовищной иронии происходящего: снова тайная связь, скрытая беременность, несчастный ребенок.

Разве Оскару следовало давить на Найну, чтобы она наконец вступила в схватку с внутренними демонами? Может быть. Однако старые привычки неохотно покидают обжитые места. Годы, проведенные в безучастном наблюдении, притупили его чувства: он до сих пор гораздо лучше слушал, чем спорил. Оскар считал, что все должно идти своим чередом. Полагал, будто делает Найну счастливой — вероятно, это было не так. Любовь, прошедшая сквозь призму отречения, — уже не чистый свет.

Позднее Оскар будет сокрушаться, что не помог Найне разорвать порочный круг. Это станет его горчайшим и вместе с тем пустым сожалением — ведь что бы тогда изменилось? Все и Ничего.

38

Карам сидел за столом вместе с Гуру, Мандипом и Сукхи, потягивая чудесный Сарнин чай и играя в карты. Как обычно, Гуру выигрывал. Он с отвращением поглядел на цветастую кружку с надписью «Лучшей бабушке на свете» — Сарна поставила ее на стол, чтобы Гуру складывал туда выигранные монеты. Он все еще не терпел железных денег и благодаря приличному счету в банке мог потакать своим прихотям, поэтому весь выигрыш сгребал в кружку.

В тот вечер Карам разозлил его тем, что играл на медь, а не на серебро.

— Да ну тебя! У меня нет столько серебра, — сказал Карам, когда Гуру возмутился. — И вообще, какая тебе разница, ты все равно не прикасаешься к монетам?

— Большая. У меня настроение портится от меди. — Его слова донеслись сквозь длинные белые усы. Гуру был одним из немногих сикхов в Лондоне, отказавшихся подравнивать какую-либо растительность на теле. — Ты же знал, что сегодня игра, почему не подготовился?

Карам заворчал, но все-таки достал из кармана несколько серебряных монет.

За то время, что они играли, Карам ни разу не поставил больше пяти пенсов, и два других брата, глядя на него, тоже осторожничали. Гуру было все равно. Он играл не ради выигрыша, в конце-то концов. Ему нравился хруст банкнот в руках, когда он делал ставку или брал реванш. Гуру любил карты, потому что они напоминали ему о собственной непостижимой удаче. И еще ему было приятно ощущать в воздухе легкую дрожь зависти.

— Бхраджи, я недавно слышал поразительную историю. — Мандип обратился к Гуру в напрасной надежде, что добрая байка отведет от него фортуну. Тот хмыкнул.

— По радио передавали, — продолжал Мандип. — В Индии живет сикх по имени Харпит Деви, водитель такси. Представляешь, он уже два года ездит задом наперед. Хочет побить рекорд вождения на задней передаче с высокой скоростью.

— Неужели? Поразительно, — ехидно пробурчал Гуру.

— Ох уж эти сикхи! Чего только не придумают, чтобы отличиться. — Карам поправил воротник шерстяной кофты.

— Нет, погодите, суть не в этом. Он разработал план, этот сикх. — Мандип перебрал свои карты.

— У него какая-то особая машина? — поинтересовался Сукхи.

— Нет, черт подери, такая же, как у всех, но он переставил механизмы, чтобы они работали наоборот. Деви садится нормально, а потом выкручивает шею, смотрит в заднее стекло и едет вперед! — Мандип изобразил, как это происходит.

— Находчивый малый, — невозмутимо ответил Гуру: он принял решение никогда и ничему не удивляться.

— Зачем? — спросил Карам.

— Если вы дадите мне договорить, я объясню. — Мандип положил карты на стол. — После аварии его машина перестала ездить нормально. Потом, как я понимаю, он увидел вождение под новым углом и решил сделать это своей философией. Теперь Деви все время твердит: «Можно преодолеть любые трудности, если посмотреть на них с обратной стороны».