Имбирь и мускат - [104]

— Разве можно просить развода? Вообще произносить это слово? Тебе известно, что женщина без мужа — ничто? Почему, ты думаешь, я осталась с твоим отцом? — Сарна схватила подушку и стала теребить узор, вышитый зеркальцами.

— Дживан не против.

— О-о-ох! — Слова дочери пролили свет на происходящее. — Чего ж ты хотела, если он столько времени живет один?! Наверняка нашел себе кого-то.

— Никого у него нет. Слишком занят.

— Ха! Занят! — Сарна ударила кулаком по подушке. — Они все так говорят, когда им нужен предлог для своих грязных дел. Сколько раз я тебя предупреждала, что мужчины — те еще хитрецы? Помнишь, когда ты говорила, что Дживан на работе, я всегда спрашивала: «Точно?» Вот что бывает, когда дочь не слушает мать. Хаи! Ну и угодила же ты! Хаи, мое сердце разбито! — Сарна заплакала. Вся ее жизнь пойдет прахом, если хотя бы тень позора ляжет на дочь.

Пьяри скрестила руки и ноги. При чем тут ее сердце? Почему она плачет? Ведь она ни разу не спросила, как у Пьяри дела, как ей живется.

Сарна вытащила платок из лифчика и вытерла глаза, потом высморкалась.

— Я уверена, если ты поедешь к нему и попросишь забрать документы, Дживан не станет возражать. Если ты извинишься и переедешь в Канаду, он согласится.

Пьяри изумленно уставилась на маму:

— Что ты такое говоришь? Извиняться? Мне?!

— Ну да, за то, что бросила его одного и уехала, — сказала Сарна таким тоном, словно давала самый разумный совет в мире. — Место женщины — рядом с ее мужем. Теперь твоя жизнь кончена. Кто ты без него? Да никто! Мужчинам не нужны постаревшие матери двух почти взрослых сыновей, имей в виду, им подавай молоденьких…

— Ми, прошу тебя…

— Нет, послушай. Ты должна знать правду. — Сарна положила руку на Пьярину ногу, будто хотела удержать дочь.

Правду! Пьяри отодвинулась. Да что она знает о ней?!

— Я понимаю, что в этой стране жить одной — нормально. Для нас же это проклятие. Тебе повезло, что у тебя сыновья, а не дочери. Девочкам бы ты не нашла достойных мужей. Никто не захочет родниться с семьей, где был… — Сарна на секунду умолкла, потом произнесла по-английски: — Расфод.

Пьяри посмотрела на аккуратно зашитую дырку в кожаной обивке дивана — благодаря ей родители купили выставочный образец с большой скидкой. Порванное место было священным — если дотронуться до него в присутствии Сарны, Вахегуру тебе поможет. Увы, Сарна не желала столь же бережно лечить раны дочери.

— Да и на детей нельзя положиться, особенно на сыновей. Теперь Амар и Арджун занимают все твое время, но скоро они поступят в университет, потом найдут работу, подруг, а про тебя забудут. Уж поверь мне. Погляди на своего брата — ах, негодник! — Сарна покачала головой, хотя в ее голосе слышалась любовь. — Они всегда бросают родителей. Что бы ты ни делала, ты их потеряешь. Мне ли не знать? Вот почему я призываю тебя подумать о своем будущем. Посмотри, как мучается Найна. Она так занята, что не может даже навестить семью! А как ты будешь жить? — Сарна положила на колени Пьяри взбитую подушку, чтобы та окружила ее мягкостью и заботой, каких мать дать не могла.

Пьяри даже не посмотрела на нее.

— Да. Я открою швейную мастерскую…

— Хаи! Ты живешь мечтами! Твой отец тоже взялся за тряпки, и погляди, к чему это привело!

Сарна заметила, как Пьяри забилась в угол дивана. Будь у нее хоть небольшой опыт в материнских ласках, она обняла бы дочь. Сарна выражала свои чувства только при помощи слов и специй. Да еще болезней — хотя ее организм читал этот монолог против воли хозяйки.

— Подумай о нас с питхаджи, — продолжала она. — О том, что мы сделали для своих детей, а потом посмотри, на что вы готовы ради семьи. Твой брат нас опозорил: никак не хочет жениться. Люди судачат почему. Каких только гнусных теорий я не наслушалась! Даже повторять противно. А теперь ты с этим расфодом! — Слово «расфод», точно ракета, с шипением вылетело из щели между ее зубами. — Что скажут наши знакомые? Хаи, вот пойдут чесать языками! До сих пор они молчали, потому что ты была замужем. Но стоит новости о твоем расфоде просочиться наружу, как поползут сплетни. Люди начнут выдумывать байки, скажут, что у тебя завелись приятели. — Сарна заметила Пьярин злорадный взгляд. — Хаи, как жалко, что в нашей семье больше нет ни одного врача!

Пьяри было больно слышать, как мама распространяется о любовных похождениях Дживана, а ее обрекает на вечный обет безбрачия. Неужели она действительно так безобразна и никому не нужна?

— Ты уже не в том возрасте, чтобы разводиться, — разглагольствовала Сарна. — Посмотри на себя. — Она пихнула дочь в бок. Ее стройное тело казалось Сарне болезненно худым, изящное лицо — изможденным, короткая стрижка — смехотворной, а нежные морщинки вокруг глаз — старческими. — Кто тебя такую возьмет? Подожми свой седой хвост и беги скорей к Дживану. Не то, попомни мои слова, он быстро найдет себе молоденькую красотку. А ты будешь гнить в одиночестве, считая гроши и кусая локти. — Вся ее забота о дочери вылилась в критику: эту привычку она выработала в себе сама и никак не могла от нее избавиться.

У Пьяри из глаз брызнули слезы. Она упала лицом на подушку. Сарна, тронутая этим проявлением чувств, выбежала из комнаты и вернулась с чашкой вермишели в сладком сливочном соусе. Опустившись на колени рядом с дочерью, она предложила ей севию — та только помотала головой.