Иллюзии - [11]

— Слушаю.

— Мне кажется, что во всем виновата его жена.

Фрэнк Рассел говорил, что у лейтенанта Джека Шеннона чутье на убийц среди богатых и знаменитых такое же сверхъестественное, как необъяснимая связь Чейза с убийцами, которые убивают незнакомых людей ради удовольствия, и сейчас это чутье не только подсказало ему, что совершено убийство, но уже и определило убийцу.

— Его жена? — удивился Чейз. — Что заставляет вас так думать?

— Во-первых, она явно что-то скрывает, и это «что-то» наверняка случилось во вторник вечером, после чего ее муж ушел из дома. Во-вторых, ее дальнейшее поведение несколько настораживает. Джиллиан Кинкейд — школьная учительница с безупречной репутацией, она никогда не пропускала уроков, но в среду и четверг почему-то сказалась больной. И в эти два дня она не разговаривала ни с кем, даже с полицией.

— Она не заявила в полицию, что ее муж исчез? Как вы можете это объяснить?

— Она не верит, что его нет в живых. Она заявляет, что в его отсутствии нет ничего необычного, что он любит покататься на яхте и иногда исчезает на несколько дней.

Такое часто случалось и с Чейзом. Он любил затеряться в покое и магической притягательности океана, и только там его исходившее слезами сердце наконец успокаивалось. Чейз исчезал, чтобы хоть на время избавиться от тех монстров, которые терзали его израненное сердце. Может быть, сердце его брата-близнеца тоже было изранено? Может, он тоже хотел найти в море успокоение?

— А как насчет киностудии? Вдруг он сейчас там?

— Тогда бы он исчез в пятницу, а не во вторник. Если не планировалось собрание или просмотр фильма, он часто работал дома.

Внезапно Чейз мысленно увидел брата, стоявшего на палубе, завороженного красотой океана. Все было хорошо, пока море не разверзлось и не поглотило Виктора. И вдруг Чейз почувствовал отчаяние и смерть в одиночестве, когда брат оказался в холодной черной воде. Виктор Кинкейд погиб во вторник ночью. Никто не скучал по нему, ни единая душа. Именно такую одинокую смерть Чейз всегда представлял для себя.

Кричал ли его брат перед смертью, взывая о помощи? Чейз этого не знал. Во вторник ночью он был так погружен в убийство в Сан-Франциско, что далекий агонизирующий крик, пусть даже от его брата-близнеца, мог быть лишь едва слышным шепотом в неистовстве близкого грома.

Но Чейз Карлтон скучал по своему брату-близнецу — как он скучал по нему каждую секунду своей одинокой беспросветной жизни. До сего дня тоска по брату отзывалась просто глубокой необъяснимой болью в его раненом сердце. Но сейчас его отсутствие стало фактом, и это было уже навсегда; и Чейз, оплакивая его смерть, начал понимать чувства горевавших семей, которые не хотели верить в гибель своих близких. Если его брату суждено было умереть, то Чейз хотел, чтобы это был несчастный случай, легкое погружение в море, которое они оба любили, а не злое желание женщины, которая должна была его любить, но не любила.

Образ брата-близнеца, одиноко стоявшего на палубе и утонувшего в магических глубинах моря, стоял у него перед глазами. Но Чейз отогнал от себя это видение и вернулся к словам лейтенанта, специализировавшегося на убийствах, мотивом которых были жадность и страсть, и сейчас этот человек решительно и с глубокой убежденностью заявлял, что Виктора Кинкейда убили.

— Вы сказали, что его жена скрывает что-то важное?

— Да. Она говорит, что они вместе пообедали в Клермонте, их поместье в Белэр, после чего он уехал примерно в половине девятого, чтобы покататься на яхте. Что-то подсказывает мне, что обед не доставил им удовольствия, и я так же скептически отношусь ко времени, которое она указывает. В это время поездка в гавань занимает около тридцати минут, а мы знаем, что он приехал туда примерно в половине одиннадцатого. Я уверен, что Джиллиан Кинкейд врет относительно подробностей того вечера, и я не удивлюсь, если она врет и во всем остальном.

— В чем именно?

— В том, что их почти шестилетний брак был счастливым.

— Я уверен, что окружающие знали бы о том, что их брак не был благополучным.

— Если кто-нибудь и знает, то тщательно скрывает это. Ее семья всеми силами защищает свою дочь. Эдвард Монтгомери, ее отец, весьма уважаемый адвокат. Он очень уклончиво отвечал на мои вопросы, когда мы занялись этим делом. А сейчас, когда дело официально закрыто, он утверждает, что мы не сделали ничего, чтобы найти убийцу.

— Он знает, что вы подозреваете в убийстве его дочь?

— Конечно, знает. А почему бы и нет? Джиллиан тоже об этом знает. Давайте смотреть правде в глаза: у нее для этого были все основания. Детей у них нет, и после смерти мужа она наследует его состояние, включая половину акций самой процветающей в Голливуде киностудии.

— Как она реагировала на обвинение в убийстве?

— Спокойно и безмятежно. Ее мачеха — хирург, человек весьма уважаемый в медицинских кругах, так же как ее муж — в юридических. Согласно мнению Клаудии Монтгомери, реакция ее падчерицы объясняется обычным шоком.

— Такое может быть. Возможно, их брак был счастливым, — заметил Чейз, надеясь, что хотя бы его брат нашел в жизни счастье и любовь.

— Возможно, — вздохнул Джек. — Если говорить честно, я бы очень хотел, чтобы мой инстинкт на этот раз мне изменил. Трагично умереть в возрасте тридцати четырех лет. Мне хотелось бы надеяться, что Чейз был счастлив.