Иллюзии Доктора Фаустино - [105]

Шрифт
Интервал

Благородство Марин еще больше угнетало дона Фаустино и вызывало угрызения совести. Однако дьявольские чары Констансии значили теперь для него больше, чем все остальное. Он любил, уважал, обожал Марию, как существо святое, доброе, ясное, чистое, но, захваченный вихрем любовных чувств, сатанинским тщеславием и гордостью, домогался Констансии. К тому же червячок ревности точил его: он боялся, что если оставит кузину, то она с досады может полюбить кого-нибудь другого.

Так могло продолжаться бесконечно долго, отношения доктора с Констансией никогда бы не открылись, если бы не Росита, Это был хитрый, коварный враг, смертельно ненавидевший дона Фаустино и его жену.

Росита полностью заарканила бесстрашного генерала Переса и безраздельно им командовала. Она поработила славного завоевателя и превратила его из льва в ягненка. Росита иногда советовалась с ним по поводу платьев, нарядов и украшений, зато генерал Перес непременно советовался с нею по политическим делам. От Роситы зависели теперь судьбы министерства; она решала, состоится ли очередной военный переворот, изменится ли конституция или даже форма правления. В Испании армия могла сделать все, генерал Перес все мог сделать с армией, а Росита – с генералом Пересом. Усвоив эту словесную параболу, Росита не без оснований считала, что все в конечном счете зависело от нее. Аспазия легко управляла деятельностью своего Перикла.[122]

Всесильная Росита уже много лет не могла забыть оскорбление, которое нанес ей доктор Фаустино; оно разъедало ей душу, как проказа. Мысль о счастливой сопернице тоже не давала ей покоя.

Генерал не имел секретов от Роситы и поведал ей однажды о том конфузе и афронте, который вынужден был пережить от Констансии и от доктора, хотя он не собирался ни унижать маркизу, ни смеяться над ней.

Проведав о любовных отношениях Констансии и дона Фаустино и полагая, что они зашли слишком далеко, – что не соответствовало действительности, – Росита предприняла слежку и делала это настойчиво, изобретательно и осторожно. Она узнала, что донья Этельвина когда-то служила у Констансии, и решила, что наперсницей и посредницей в такого рода делах могла быть именно она. Росита сообразила также, что хотя донья Этельвина была продувной бестией, все же вряд ли удастся подбить ее на измену своей госпоже. Она и не стала так делать, а выбрала для этой цели ее главную помощницу и подругу сеньориту Аделу, которая часто приходила к ней с готовыми заказами, когда сама донья Этельвина была занята.

Расположив к себе сеньориту Аделу подарками и подачками, донья Росита стала получать сведения обо всем, что происходило в доме Этельвины. Минуло более года, но Росита не могла выяснить самое существенное. В конце концов дьявол оценил и вознаградил ее труды.

Сеньорите Аделе все же удалось сделать важное открытие: маркиза де Гуадальбарбо приходила в дом Этельвины либо очень рано утром, либо вечером, но не поздно, и там встречалась с доктором.

Не считаясь с расходами, Росита подкупила сеньориту Аделу, попросив устроить так, чтобы кексе лицо попало в дом Этельвины и из тайного убежища могло наблюдать встречу любовников.

Затем дочь ростовщика-нотариуса отправила Марии анонимное письмо, в котором сообщала об измене мужа и великодушно предлагала способ убедиться в этом лично.

Пришел день, час и самый момент свидания, о чем сеньорита Адела заранее сообщала, Констансия жаловалась, что доктор мало ее любит, холоден с нею, ревновала его к Марии, утверждала, что он любит ее меньше, чем Марию.

Опьянев от многообещающих нежных взглядов, будучи ослеплен и заворожен изяществом, кокетливостью, светскостью, неувядаемой молодостью кузины, дон Фаустино стал уверять, что он уважает свою жену, но совсем ее не любит и почти ненавидит.

Сделав это ужасное признание, он заключил кузину в объятия.

И тут ему почудилось, будто он слышит чей-то приглушенный безутешный плач, который острой болью отозвался в его сердце.

В испуге он отпрянул от Констансии, обыскал комнату, но никого не обнаружил; открыл входную дверь – никого; быстро прошел в соседнюю комнату, откуда был выход в коридор, но и там было пусто, а дверь в коридор заперта на ключ; расспросил донью Этельвину, кто был еще в доме; та отвечала, что кроме Аделы – никого, остальные девушки уже давно ушли, и прибавила, что сеньорита Адела – человек верный, надежный и не из тех, что плачут и вздыхают по пустякам. Донья Этельвина позвала сеньориту Аделу, и та сказала, что в дом никто не входил, что она сама следила за этим и что все слуги отправлены на кухню, чтобы ни о чем не пронюхали.

Констансия никакого плача не слышала и отнесла это за счет расстроенного воображения доктора. Тот в конце концов успокоился.

С того самого дня печаль Марин стала еще более глубокой и неизбывной. Хотя доктор не слышал от нее ни единого упрека, он понимал, что ей все известно. Несмотря на свой скептицизм, он не мог подыскать этому естественного объяснения и вынужден был признать, что духовная прозорливость Марии, очевидно, не пустяк; надо полагать, что действительно дух Марии, отделившись от тела, витает, где ему вздумается: так он может проникнуть сквозь любые стены и забраться в любое место. Приглушенный плач, который услышал доктор и не услышала Констансия, был криком раненой души, вырвавшимся у Марии как раз в тот момент, когда он произносил чудовищную фразу о том, что почти ненавидит ее.


Еще от автора Хуан Валера
Пепита Хименес

Весьма несложный сюжет романа, основанный на любви погруженного в теологические науки семинариста к провинциальной вдове, не помешал автору создать проникнутое неподдельным лиризмом повествование, напоминающее русскому читателю характерные страницы Тургенева.


Рекомендуем почитать
Обозрение современной литературы

«Полтораста лет тому назад, когда в России тяжелый труд самобытного дела заменялся легким и веселым трудом подражания, тогда и литература возникла у нас на тех же условиях, то есть на покорном перенесении на русскую почву, без вопроса и критики, иностранной литературной деятельности. Подражать легко, но для самостоятельного духа тяжело отказаться от самостоятельности и осудить себя на эту легкость, тяжело обречь все свои силы и таланты на наиболее удачное перенимание чужой наружности, чужих нравов и обычаев…».


Деловой роман в нашей литературе. «Тысяча душ», роман А. Писемского

«Новый замечательный роман г. Писемского не есть собственно, как знают теперь, вероятно, все русские читатели, история тысячи душ одной небольшой части нашего православного мира, столь хорошо известного автору, а история ложного исправителя нравов и гражданских злоупотреблений наших, поддельного государственного человека, г. Калиновича. Автор превосходных рассказов из народной и провинциальной нашей жизни покинул на время обычную почву своей деятельности, перенесся в круг высшего петербургского чиновничества, и с своим неизменным талантом воспроизведения лиц, крупных оригинальных характеров и явлений жизни попробовал кисть на сложном психическом анализе, на изображении тех искусственных, темных и противоположных элементов, из которых требованиями времени и обстоятельств вызываются люди, подобные Калиновичу…».


Ошибка в четвертом измерении

«Ему не было еще тридцати лет, когда он убедился, что нет человека, который понимал бы его. Несмотря на богатство, накопленное тремя трудовыми поколениями, несмотря на его просвещенный и правоверный вкус во всем, что касалось книг, переплетов, ковров, мечей, бронзы, лакированных вещей, картин, гравюр, статуй, лошадей, оранжерей, общественное мнение его страны интересовалось вопросом, почему он не ходит ежедневно в контору, как его отец…».


Мятежник Моти Гудж

«Некогда жил в Индии один владелец кофейных плантаций, которому понадобилось расчистить землю в лесу для разведения кофейных деревьев. Он срубил все деревья, сжёг все поросли, но остались пни. Динамит дорог, а выжигать огнём долго. Счастливой срединой в деле корчевания является царь животных – слон. Он или вырывает пень клыками – если они есть у него, – или вытаскивает его с помощью верёвок. Поэтому плантатор стал нанимать слонов и поодиночке, и по двое, и по трое и принялся за дело…».


Четыре времени года украинской охоты

 Григорий Петрович Данилевский (1829-1890) известен, главным образом, своими историческими романами «Мирович», «Княжна Тараканова». Но его перу принадлежит и множество очерков, описывающих быт его родной Харьковской губернии. Среди них отдельное место занимают «Четыре времени года украинской охоты», где от лица охотника-любителя рассказывается о природе, быте и народных верованиях Украины середины XIX века, о охотничьих приемах и уловках, о повадках дичи и народных суевериях. Произведение написано ярким, живым языком, и будет полезно и приятно не только любителям охоты...


Человеческая комедия. Вот пришел, вот ушел сам знаешь кто. Приключения Весли Джексона

Творчество Уильяма Сарояна хорошо известно в нашей стране. Его произведения не раз издавались на русском языке.В историю современной американской литературы Уильям Сароян (1908–1981) вошел как выдающийся мастер рассказа, соединивший в своей неподражаемой манере традиции А. Чехова и Шервуда Андерсона. Сароян не просто любит людей, он учит своих героев видеть за разнообразными человеческими недостатками светлое и доброе начало.