Или я сейчас умру от счастья - [11]
– Может, у нее был мужчина?
– Ты думаешь, я не проверила? Пена просроченная, засохшая, а тапочки я помню – клетчатые. Мы их Зябкину подарили. Я еще деньги собирала, чтобы купить кожаные, крутые. Они в коридоре и стояли. И вещи… Зябкин в том костюме, что в шкафу висел, диплом защищал. Помнишь, заявился весь такой модный, костюм в полосочку. Столько лет прошло… А у нее – ни чистого халата, ни тапочек. Ничего. Я ей вещи свои отвезла в больницу.
– Кошмар, даже не верится…
– Врач мне сказал, что они не знали, за что хвататься – диабет, трофические язвы, абстинентный синдром, сердце, гипертония. Они ни знали, с какого места начинать откачивать.
– Карин, ты молодец. Нам всем с тобой повезло, – сказала Лена, – если бы не ты…
– Я… Вера меня не узнала, – призналась Карина, – понимаешь? Я ей говорила, что однокурсница Зябкина, но она не вспомнила. Она сама себя не помнила. Только гладила рукой чистую простыню и укрывалась одеялом. Повторяла все время, что подушка у нее наконец хорошая, удобная. Волосы свои трогала, а потом пальцы нюхала и улыбалась – я нянечкам заплатила, чтобы ее мыли регулярно. Мне так страшно было приезжать в больницу. Но она ждала. Один раз расплакалась – соседке по палате яблоки привезли, а она даже не поделилась. Вера яблок просила. Я купила самые дорогие, красные, сладкие, а она опять расплакалась. Не такие хотела. И показала на тумбочку соседки – там лежали мелкие, мятые, явно с дачи кто-то из родственников падалицу привез. Я купила мелкие. Она радовалась, нюхала эти яблоки. Я спрашивала, почему она их не ест, а Вера ответила, что потом варенье сварит. Очень любит варенье, чтобы дольки яблочные попадалась. Как в детстве. Я спросила, кто ей такое варенье варил. Может, бабушка или мама? Вера не ответила. Знаешь, она будто в ребенка и в старушку превратилась, причем одновременно. По реакциями – ребенок, а с виду – старушка. Не могу… Честно… Не знаю, как тогда выдержала. Я бы и дальше ходила, навещала, но Вера меня выгнала. Да, я знаю, что она была не в себе, что взять с больного человека? Но она вдруг стала нормальной. Шутила, всех смешила. Медсестры ее обожали. Меня Вера тоже, наверное, узнала. Иначе зачем она попросила не пускать меня в ее палату? Не знаю почему. Точнее, догадываюсь. Я могла разрушить ее легенду, я стала угрозой ее разоблачения. Мне пришлось уйти. Наверное, надо было настоять, не бросать Веру.
– Когда это произошло? – спросила Лена.
– Месяц назад. Наверное, она пролечилась и вышла из больницы. Я заходила на сайты репетиторов, так, на всякий случай. И вчера наткнулась вот на это.
Лена смотрела на выставленное на сайте репетиторов фото Веры времен их общей молодости. Она стоит рядом с Зябкиным, счастливая, хохочущая. Рядом двое маленьких детей – дочка Наташки и сын Каринки. Лена прекрасно помнила, когда было сделано это фото – Карина тогда сняла целый этаж в пансионате, чтобы все однокурсники могли приехать с женами и детьми. Устроила семейный выезд на природу. Они жарили шашлыки, парились в бане, дети бесились. Все фотографировались. Тогда, в тот день, много лет назад, Вера попросила сфотографироваться с детьми и хохотала, что теперь точно забеременеет и родит Зябкину как минимум троих. Все смеялись и говорили, что Зябкину пятерых надо, чтобы он до старости чувствовал себя молодым отцом. День был солнечным, счастливым и радостным. Вера нашла в пансионате музыкальную комнату с инструментом и горланила с детьми детские песни – от «Три белых коня» до «Расскажи Снегурочка, где была». Взрослые подпевали. И все были рады за Зябкина и твердили, как ему повезло с женой.
Под фотографией на сайте по подбору репетиторов, где Вера была запечатлена с бывшим мужем и чужими маленькими детьми, которые в настоящий момент были уже взрослыми людьми, стояла подпись: «Замужем, двое детей. Оба занимаются музыкой с двух лет. Имею опыт работы с маленькими детьми, в том числе с синдромом гиперактивности, дефицитом внимания и другими особенностями развития. Готовлю к поступлению в музыкальное училище и консерваторию».
– Теперь ты понимаешь, что все было враньем, от начала до конца? – Карина чуть не плакала. – Как мы могли ей верить? Столько лет? Она даже Зябкину врала!
– Но она никому не навредила, ведь так?
– Но могла. А теперь люди будут звонить и приглашать к своим детям. То, что она написала, эта фотография – это ведь обман. Вера – больной человек. Ее нельзя подпускать к детям!
– Согласна. Что ты хочешь сделать? – спросила Лена. – Мы можем написать на этот сайт репетиторов, что информация недостоверна.
– Она на всех сайтах. Их как минимум десять. Я проверяла. – Карина выдохнула и велела официантам подавать горячее.
– Тогда мы напишем на все сайты, где есть ее анкета, – предложила Лена.
– Я уже написала. Никто ничего проверять не будет. Я разговаривала с администраторами. Они все в один голос говорили, что сейчас все так делают – приукрашивают действительность. На одном сайте сообщили, что уже подобрали Вере двух учеников. И это в их интересах – им ведь тоже нужен свой процент. Если Вера получит ученика, она будет обязана отчислить им деньги, что уже и сделала. Так что к ней никаких претензий. А что будет дальше – их не волнует. Они посредники, только и всего. Многие преподаватели пишут, что их ученики получают сто баллов на ЕГЭ, поступают в лучшие вузы. Всех не проверишь. Если нанимателям интересно, они должны сами проверить документы, дипломы и попросить рекомендации бывших учеников и родителей. Но всем, как правило, хватает того, что ребенок час под приглядом чужой тетки, пусть даже сумасшедшей, тыкает по клавишам пианино и не мешает маме сидеть в соцсетях.
С момента выхода «Дневника мамы первоклассника» прошло девять лет. И я снова пошла в школу – теперь с дочкой-первоклассницей. Что изменилось? Все и ничего. «Ча-ща», по счастью, по-прежнему пишется с буквой «а», а «чу-щу» – через «у». Но появились родительские «Вотсапы», новые праздники, новые учебники. Да, забыла сказать самое главное – моя дочь пошла в школу не 1 сентября, а 11 января, потому что я ошиблась дверью. Мне кажется, это уже смешно.Маша Трауб.
Так бывает – тебе кажется, что жизнь вполне наладилась и даже удалась. Ты – счастливчик, все у тебя ровно и гладко. И вдруг – удар. Ты словно спотыкаешься на ровной дороге и понимаешь, что то, что было раньше, – не жизнь, не настоящая жизнь.Появляется человек, без которого ты задыхаешься, физически не можешь дышать.Будь тебе девятнадцать, у тебя не было бы сомнений в том, что счастье продлится вечно. Но тебе почти сорок, и ты больше не веришь в сказки…
Каждый рассказ, вошедший в этот сборник, — остановившееся мгновение, история, которая произойдет на ваших глазах. Перелистывая страницу за страни-цей чужую жизнь, вы будете смеяться, переживать за героев, сомневаться в правдивости историй или, наоборот, вспоминать, что точно такой же случай приключился с вами или вашими близкими. Но главное — эти истории не оставят вас равнодушными. Это мы вам обещаем!
В этой книге я собрала истории – смешные и грустные, счастливые и трагические, – которые объединяет одно – еда.
В центре романа «Нам выходить на следующей» – история трех женщин: бабушки, матери и внучки, каждая из которых уверена, что найдет свою любовь и будет счастлива.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».