Il primo tenore - [27]

— Не думайте о нас ничего дурного, милая синьорина, — сказала она. — Счастье ваше, что мы встретились. Вы бы всё мучились сомнением, а теперь вы совершенно спокойны, не правда ли, marchesina mia[27]? Я слишком добра и честна, чтобы вас обманывать. Поезжайте теперь домой. Лелио придёт к вам, когда вы прикажете. Надейтесь на меня, и я уж пришлю его и не позволю ему ветреничать. Ах, poverina mia[28], мужчины для того и созданы, чтобы нас мучить! Поверьте мне, самый лучший из них не стоит последней из нас, женщин. Вы еще очень молоды и, конечно, не знакомы со страданиями любви. Берегитесь этих негодных мужчин, не предавайте им своего сердца. Amore! amore!.. aimé!

Франческа долго говорила в этом тоне. Фамильярное ее обращение не нравилось Алеции, но она была побеждена чистосердечием и добротой Кеккины. Надменная Альдини еще не отвечала на ее ласки, но она была растрогана; крупные слезы текли по бледным щекам ее. Наконец, она не вытерпела и, рыдая, закрыла лицо платком.

Встревоженный волнением Алеции, я подошел к ее коню. Она подала мне руку, которую я поцеловал и с отеческой нежностью сжимал в своих руках.

— О Лелио! — сказала она, — простите ли вы мне мои подозрения? Не сердитесь на меня: я больна, я совершенно расстроена и духом и телом. Лила вздумала меня вылечить и сказала мне нынче ночью, что вы живете здесь с хорошенькой дамой, которая не сестра ваша, как она сначала думала, но должна быть или жена ваша, или любовница. Вы можете вообразить, что я не спала всю ночь; самые трагические, самые безрассудные намерения кипели в голове моей. Наконец мне пришло в голову, что Лила, может быть, ошибается, и мне вздумалось самой убедиться в истине. Я велела оседлать лошадь и поехала к вашему парку, зная, что синьора Франческа всякое утро гуляет здесь по большой дороге. Мне непременно хотелось самой поговорить с ней и узнать, любит ли она вас, Лелио, любите ли вы ее, имеет ли она над вами какие-нибудь права и не обманываете ли вы меня. Простите меня; вы оба так добры. Не правда ли, синьора, вы не станете на меня сердиться, вы полюбите меня?

— Милая marchesina! Я и теперь уже люблю вас всей душой, — вскричала Франческа с трагическим видом, протягивая свои длинные руки, чтобы обнять ее.

Мне хотелось поскорее окончить эту сцену и отправить Алецию к тетке. Я просил ее поберечь свое доброе имя, возвратиться домой, но она вскричала с решительным видом:

— Что это вы говорите, Лелио? Мне ехать опять к тетушке? О, нет, это невозможно. Пошлите лучше за почтовой коляской, и мы полетим к матушке; милая Франческа поедет с нами. Я брошусь к ногам маменьки и скажу: «Я запятнала свое доброе имя, я погубила себя в глазах света. Я убежала от тётушки днем, при всех. Теперь уже никто на свете не в состоянии исправить зла, которое я сама себе добровольно наделала. Я люблю Лелио; он тоже меня любит. Сердце мое, вся жизнь моя принадлежат ему. У меня на свете никого нет, кроме вас и его. Неужели вы откажете мне в вашем благословении? Неужели вы решитесь проклясть меня?»

Намерение Алеции приводило меня в отчаяние. Но я тщетно старался поколебать ее твердую решимость. Она сердилась на меня за излишнюю совестливость, говорила, что я не люблю ее, и отдалась на суд Франчески. Та тотчас вызвалась отвезти ее без меня к матери. Я убеждал Алецию воротиться домой, написать матери и не делать ничего решительного, пока не получит ответа. Я говорил, что не посмотрю ни на что, если только мать позволит ей за меня выйти, но прибавил, что запятнать доброе имя девушки было бы с моей стороны гнусно и что я никогда этого не сделаю. Она отвечала, что если написать матери, она покажет это письмо мужу и князь Гримани долгом почтет засадить падчерицу в монастырь.

Вдруг из-за кустов бросилась к нам Лила, раскрасневшаяся, запыхавшаяся, в величайшем волнении. Она долго не могла перевести дух. Наконец, кое-как объяснила нам, что она опередила Гектора Гримани, пробежав полем, между тем как он ехал верхом по большой дороге; что он везде спрашивал, не видал ли кто Алеции, и что он тотчас будет. Он уже рассказал всему дому, что синьорина убежала. Старуха тетка напрасно старалась заставить его молчать; он шумит до того, что весь околоток скоро узнает о его неловком положении и о необдуманном поступке синьорины, если только она не поспешит к нему на встречу, не зажмет ему рта и не воротится вместе с ним на виллу Гримани. Я был совершенно согласен с Лилой. Алеция делала, что хотела, из своего глупца кузена; ей стоило бы только скакать поскорее проселочной дорогой домой, а мы между тем послали бы к Гектору людей, чтобы обмануть его и не пустить в Кафаджоло. Но все увещания наши были напрасны. Алеция не хотела переменить своего намерения.

Вдруг вдали по большой дороге показалась коляска.

— Это Нази! — вскричала Кеккина.

«О, если бы это была Бианка!» — подумал я.

— О Боже мой, синьорина, — сказала Лила в совершенном отчаянии, — это ваша тетушка за вами едет.

— Я никого не боюсь, — отвечала Алеция, — ни тетушки, ни Гектора. Они оба бесчестно поступают со мной. Они хотят погубить меня, предать стыду и отчаянию, чтобы после повелевать мной как угодно. Но этому не бывать. Лелио, спрячьте меня или примите меня под свою защиту.