Иисус и иудаизм - [39]
2. НОВЫЙ ХРАМ И ВОЗРОЖДЕНИЕ ИЗРАИЛЯ В ЕВРЕЙСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Мы предположили, что лучшее объяснение демонстративной акции Иисуса в храме и его высказывания против храма (будь то пророчество или угроза) следует искать в его эсхатологических чаяниях. Царство было близко, и, в числе прочего, это означало, что старый храм будет заменен новым. Это объяснение слова и дела Иисуса можно было бы оспорить, если бы оно не имело контекста в иудаизме того времени; иными словами, если бы в то время никто не ожидал, что эсхатон принесет с собой новый храм. С другой стороны, данные о том, что связь между эсхатоном и храмом в тот время существовала, могли бы подкрепить нашу позицию.
В 1969 и 1970 гг. были опубликованы две главные работы о роли храма в иудаизме 1. Работа Ллойда Гастона «No Stone on Another» непосредственно посвящена связи между храмом и эсхатоном в еврейской мысли. Его мнение, если бы оно подтвердилось, означало бы, что эсхатологическое содержание, которое я приписываю акции Иисуса на территории храма» не было воспринято.
В еврейской апокалиптике по 70 г. н.э. мы не находим никаких оснований дли заявлений «Я разрушу этот храм и в три дня построю его». Будущее спасение формулировалось в терминах нового Иерусалима, даже если храм время от времени и предполагался как его составная часть (книги Товита и Юбилеев) (р. 119).
Гастон допускает, что возникающие время от времени чаяния нового храма могли в какой-то степени подразумевать разрушение старого (р. 112), но, как он утверждает, важно то, что разрушение и новое строительство храма никогда явно не связывались (р. 119). С другой стороны, дискуссия об очищении храма в еврейской литературе ведется вне контекста эсхатологических чаяний, она проистекает больше из «исторической профанации» (р. 119). Гастон подытоживает данные следующим образом:
Хотя и есть свидетельства о том, что некоторые группы ожидали новый храм в грядущем веке, эта идея далеко не так значима, как идея нового Сиона 22*, и эти чаяния никогда не соединялись с идеей разрушения старого храма. И если другие группы были так настроены против иерусалимского грана, что надеялись на его разрушение, то эта оппозиция мотивировалась концепцией культа без жертвоприношений, и никакого вопроса о строительстве храма заново не возникало (р. 162).
Почти противоположное мнение отстаивает Р. Дж. Маккелви в книге «The New Temple». Он указывает, и совершенно правильно, что в Библии «Сион» иногда отождествляется с Иерусалимом или используется вместо слова «Иерусалим» (Ис. 1:26 сл.; более явно 60:14). В других случаях слово «Сион» фактически приравнивается к слову «храм» (Иер. 50:28; 51:10 сл.). Поэтому можно было сказать, что Бог пребывает в Сионе (Ис. 8:18; Иер. 8:19 и в других местах). В Ис. 40—66, согласно Маккелви, имеется только одно явное упоминание о строительстве храма заново (Ис. 44:28), хотя в других местах оно подразумевается (56: 5, 7; 60:7; 66:20; 60:13) (р. 11, n. 1,2). Можно было бы добавить, что в последнем из упомянутых отрывков прямо говорится о физическом улучшении храма. Однако наиболее общее утверждение Маккелви звучит следующим образом: «Описания Нового Сиона предполагают новый храм, так как ни один добропорядочный израильтянин не мог бы по мыслить одно без другого» (р. 11, п. 2).
В этом утверждении Маккелви отражено естественное предположение: «Новый Иерусалим» подразумевает -Новый Храм», и это отчасти видно т использования слова «Сион» для обозначения либо непосредственно храма, либо, в более общем случае, — Иерусалима. Но, даже если считать это доказанным, особенно при интерпретации чаяний пророков времен изгнания, проблему, поставленную Гастоном, необходимо тщательно исследовать. В то время как реальный храм стоял и функционировал, были ли распространены чаяния нового и более славного храма? Ждали ли нового храма те, кто находился в оппозиции к иерусалимскому храму, или его священники? Ответы на эти вопросы должны пролить свет на один из вопросов предыдущей главы: мог или нет пророческий жест, подразумевающий разрушение, быть понят как демонстрация ожидания нового храма.
Надежды пророков в период, предшествующий строительству второго храма, сомнению не подвергаются 2. Однако будет полезно привести (в сжатом виде) некоторые из ключевых отрывков, на которые часто ссылаются как на материал, содержащий основные понятия и общую схему еврейских эсхатологических чаяний первого столетия.
Ис. 49:5 сл.: Бог восстановит «Иакова» или «колена Иакова» с помощью своего служителя, и его спасение достигнет конца земли.
Ис. 56:1—8: Бог соберет «отверженных Израиля» (nidhe Yisra'el, ious diesparmenous), а кроме того иноплеменников — тех, кто принимает Его и кто соблюдает субботу и держится завета. Даже они могут приносить жертвы на алтарь, «ибо дом Мой назовется домом молитвы для всех народов» ('ammim; ethne).
Ис. 60:3—7: Народы (goyim; ethne) придут к свету Израиля; придут его сыны и дочери, а также «достояние народов». Будут принесены жертвы, «и Я прославлю дом славы Моей».
Ис. 60:10—14: Иноземцы заново отстроят стены Иерусалима; Израиль получит «достояние народов»; народы, которые не покорятся, будут уничтожены. Храм будет прославлен.
История распятия Иисуса и символ креста даже сегодня, когда принято говорить о кризисе христианства, сохраняют огромную силу влияния на нас и нашу жизнь. А что же на самом деле случилось тогда, 2000 лет назад, и есть ли основания говорить, что в тот день произошло нечто такое, что радикально изменило мир? Когда Иисус из Назарета погиб ужасной смертью на кресте от рук римских солдат, никто не видел в нем героя. Когда его тело спешно клали в гробницу, никто не говорил, что его смерть обернулась чудесной победой, стала героическим мученичеством.
Священный Грааль — олицетворение чего-то возвышенного, непостижимого, мистическим образом связанного со страданиями и успением Христа… Вся атмосфера Прованса пропитана преданиями об этой волшебной реликвии. Святой Грааль — чудесная чаша с Христовой кровью, философский камень, эликсир бессмертия, нечто, овеянное мистическим ореолом легенд, — самый известный символ высокого Средневековья. За ним отправлялись на край земли, ради него совершали подвиги, за него отдавали жизнь. Таинственные хранители Грааля — катары, «чистые», отрекшиеся от мирской тщеты, самоотверженно служили святыне.
Предлагаемая читателю книга выдающегося отечественного этнографа, лингвиста и общественного деятеля В. Г. Богораза (1865–1936) представляет собой сравнительно-этнографическое исследование христианской религии, выявляющее ее взаимосвязь с язычеством, а также первобытными идеями и чувствами, обрядами и мифами, которые характерны для древних форм религиозных верований. Автор выделяет в христианстве элементы первобытной религии — от образа Бога, идей смерти и воскресения до иерархии святых и грешников в различных религиозных представлениях, и приходит к выводу, что исторические формы христианства, воплощенные в католичестве и православии, были в сущности преображенными формами язычества. Книга будет интересна не только специалистам — историкам, этнографам, религиоведам, культурологам, но и широкому кругу читателей.
В полемике православных богословов с иудеями, протестантами и католиками Септуагинта нередко играет роль «знамени православия». Однако, как показано в статье, положение дел намного сложнее: на протяжении всей истории православной традиции яростная полемика против «испорченной» еврейской или латинской Библии сосуществовала, например, с цитированием еврейских чтений у ранневизантийских Отцов или с использованием Вульгаты при правке церковнославянской Библии. Гомилетические задачи играли здесь намного более важную роль, чем собственно текстологические принципы.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.