Иисус и иудаизм - [41]
Видение в 1 Ен. 5:21—32 касается главным образом древа жизни, но там многозначительно сказано, что древо будет пересажено «к святому месту, к храму Господа, великого Царях (1 Ен. 5:30). Храм — это предположительно трон Бога, где он воссядет, «когда сойдет, чтобы посетить землю с милостью» (5:28). Чарлз замечает, что «мы не можем сказать, имел ли здесь автор в виду Новый Иерусалим», упомянутый в 17:129, или нет. «Во всяком случае, это Иерусалим, очищенный от всякой нечистоты, и это, вероятно, все, что автор хотел сказать» 5.
Ближе к делу, хотя это и оспаривается Гастоном, отрывок из 1 Ен. 17—18. Вначале мы читаем, что жертвы были нечистыми:
Они... возвели ту башню... и они начали опять ставить стол перед башнею, но весь хлеб на нем был скверен и нечист (17:96).
В результате храм был отнят и заменен:
И я встал, чтобы видеть, как он украшал тот древний дом: и выломали в нем все столбы, и все балки и украшения этого дома были завернуты вместе с ними... И я видел Господа овец, как он принес новый дом, больше и выше того первого, и поставил его на место первого... все его столбы были новы, и больше, чем украшения первого, древнего... и все овцы были в нем (17:128 сл.).
В 17:130 овцы остались целыми, так же как звери и птицы, которые затем воздавали честь «тем овцам»; иначе говоря, язычники подчинились верным Израиля. Здесь Гастон утверждает, что так как «новый дом» достаточно велик, чтобы в нем поместилось все стадо, это должен быть Иерусалим, но никак не храм 6. Это правдоподобно. В видении действительно не делается различия между городом и храмом, оно, кажется, относится к обоим. Столбы и украшения естественнее отнести к храму, чем к городу.
В Недельном Апокалипсисе есть прямое указание на вечный храм: на восьмой неделе «создастся дом великому Царю в прославление навсегда и навечно» (1 Ен. 18:13). На восьмую неделю приходится конец времен, и потому здесь мы имеем ясное указание на строительство эсхатологического храма.
В Юб. 1:15—17 предсказывается, что Израиль обратится к Богу всем сердцем, и всей душой, и всеми своими силами. Бог соберет их из среды язычников. «И я воссоздам Мое святилище между ними и буду обитать с ними...». Далее в этой главе Бог инструктирует Ангела лица: «Запиши для Моисея события с первого творения до того времени, когда Мое святилище будет устроено между ними, навсегда и навечно». Бог покажет себя отцом всех детей Иакова (подразумевается, таким образом, восстановление двенадцати колен) (1:28), и он будет пребывать с Израилем «от века до века» (1:26).
Завещания двенадцати патриархов вызывают меньше доверия, чем другие произведения из числа псевдоэпиграфов 7, 23*, но для полноты картины мы процитируем один отрывок, Зав. Вениамина 9:2. Согласно ему, несмотря на грех,
только в одном уделе вашем возникнет храм Божий, и будет последний славнее первого, и соберутся туда двенадцать колен и все народы до той поры, когда пошлет Всевышний спасение свое посещением единородного пророка.
В Псалмах Соломона 17 появляется несколько пророческих тем. Царь, сын Давида (17:23) очистит Иерусалим от язычников (17:25). Он соберет «народ святой» и «он будет судить колена народа» освященного Господом Богом его» (17:28). Это, очевидно, относится к собиранию очищенного, облагороженного Израиля. Язычники будут служить ему и «прославит он Господа в очах всей земли» (17:32). Это, очевидно, относится к возвышенной Горе Сион и к храму. Язычники придут, «дабы видеть славу его, неся в дар истомленных сынов Иерусалима» (17:34). Здесь явно имеется в виду новое собирание рассеянных.
Интерпретация Рукописей Мертвого моря в том, что касается храма и эсхатона, — главная проблема для Гастона, поскольку здесь мы имеем общину, для которой были чрезвычайно важны культовая терминология и соответствующие представления, которой руководили священники и члены которой ощущали себя живущими в последние дни 8. Гастон отрицает наличие ясного указания, что предвосхищаемые жертвоприношения будут происходить в иерусалимском храме. Документ, который, по-видимому, яснее всего указывает» что священники секты будут приносить жертвы в храме» — это 1 QM, «Война». Гастон допускает, что жертвоприношения здесь упоминаются, но указывает, что упоминание Иерусалима отсутствует. Он объясняет это следующим образом:
«Война» не является исключением из общего неприятия иерусалимского храма. Даже если последние сражения происходят перед Иерусалимом (1:3; 3:11; 12:17) и люди выходят из Иерусалима, чтобы присоединиться к военному лагерю (7:4), это ещё не указывает, что упомянутые жертвоприношения будут происходить в иерусалимском храме. Напротив, так как лагерь был организован по образцу святых войн, которые Израиль вел еще до Давида, предполагается, что жертвоприношения будут иметь место на поле боя 9.
Этот аргумент не убеждает. Как отмечает Гастон, общие предписания о проведении сражения предполагают, что секта занимает Иерусалим. Например, 1 QM 7:3 сл.: «А всякий мальчик несовершеннолетний и женщина да не войдут в их станы, когда они выходят из Иерусалима, чтобы идти на войну, до возвращения их». Сектанты, таким образом, выходят из Иерусалима только для участия в сражении. Когда священники выходят, чтобы присоединиться к боевым порядкам, на них должны быть специальные одеяния для боя, которые им не разрешено вносить в святилище (ha-miqdash) (1 QM 7:10). Так как священники оставляют Иерусалим и идут на поле боя в одеяниях, которые нельзя вносить в святилище, предположение Гастона, что святилище находится на поле боя, исключается. Единственное разумное истолкование I QM 7:4—10 — что святилище находится в Иерусалиме. Придя к этому выводу на основании столбца 7, легко затем согласиться, что упоминание о жертвоприношениях в 1 QM 2:5 сл. относится к реальным жертвоприношениям в храме, а не к сакральной трапезе, как полагает Гастон 10. В тексте указывается порядок чередования священников (1 QM 2:1—4), приносящих жертвы всесожжения (
История распятия Иисуса и символ креста даже сегодня, когда принято говорить о кризисе христианства, сохраняют огромную силу влияния на нас и нашу жизнь. А что же на самом деле случилось тогда, 2000 лет назад, и есть ли основания говорить, что в тот день произошло нечто такое, что радикально изменило мир? Когда Иисус из Назарета погиб ужасной смертью на кресте от рук римских солдат, никто не видел в нем героя. Когда его тело спешно клали в гробницу, никто не говорил, что его смерть обернулась чудесной победой, стала героическим мученичеством.
Священный Грааль — олицетворение чего-то возвышенного, непостижимого, мистическим образом связанного со страданиями и успением Христа… Вся атмосфера Прованса пропитана преданиями об этой волшебной реликвии. Святой Грааль — чудесная чаша с Христовой кровью, философский камень, эликсир бессмертия, нечто, овеянное мистическим ореолом легенд, — самый известный символ высокого Средневековья. За ним отправлялись на край земли, ради него совершали подвиги, за него отдавали жизнь. Таинственные хранители Грааля — катары, «чистые», отрекшиеся от мирской тщеты, самоотверженно служили святыне.
Предлагаемая читателю книга выдающегося отечественного этнографа, лингвиста и общественного деятеля В. Г. Богораза (1865–1936) представляет собой сравнительно-этнографическое исследование христианской религии, выявляющее ее взаимосвязь с язычеством, а также первобытными идеями и чувствами, обрядами и мифами, которые характерны для древних форм религиозных верований. Автор выделяет в христианстве элементы первобытной религии — от образа Бога, идей смерти и воскресения до иерархии святых и грешников в различных религиозных представлениях, и приходит к выводу, что исторические формы христианства, воплощенные в католичестве и православии, были в сущности преображенными формами язычества. Книга будет интересна не только специалистам — историкам, этнографам, религиоведам, культурологам, но и широкому кругу читателей.
В полемике православных богословов с иудеями, протестантами и католиками Септуагинта нередко играет роль «знамени православия». Однако, как показано в статье, положение дел намного сложнее: на протяжении всей истории православной традиции яростная полемика против «испорченной» еврейской или латинской Библии сосуществовала, например, с цитированием еврейских чтений у ранневизантийских Отцов или с использованием Вульгаты при правке церковнославянской Библии. Гомилетические задачи играли здесь намного более важную роль, чем собственно текстологические принципы.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.