Иисус и иудаизм - [36]
Но что это означает? Какие основания могли быть у Иисуса, чтобы предпринять нападение — и символизировать разрушение — того, что было установлено Богом? Очевидный ответ заключается в том, что разрушение, в свою очередь, указывает на восстановление60. Это будет лучше видно после того как мы рассмотрим речения о разрушении храма, которые дополняют эту акцию и помогают понять ее 61.
Речения о разрушении храма
Первая форма речения о разрушении храма, с которой встречается читатель Евангелии, — это форма простого пророчества, без какого бы то ни было подтекста, который можно было бы понять как угрозу:
И когда он выходил из храма, говорит ем у один из учен и ков его: Учитель, посмотри, какие камни и какие здания! И Иисус сказал ему: видишь эти великие здания? Не останется здесь камня на камне, который не был бы опрокинут (Мк. 13:1 сл.).
К этому пророчеству все три синоптика присоединяют «малый апокалипсис». Вероятно, это речение первоначально не зависело от окружающего контекста (ни от вступления, которое, по наблюдению Бультмана, выглядит как специально созданный повод для высказывания 62, ни от присоединенного апокалипсиса). Однако кажется вероятным, что Иисус сказал что-то в этом роде, причем применительно к храму. Во-первых, в других местах предания содержится обвинение в том, что он угрожал храму. Одно из этих мест — сцена суда:
И некоторые встав лжесвидетельствовали против него, говори: мы слышали, как он говорил: «Я разрушу храм этот, рукотворенный, и в три дня воздвигну другой, нерукотворенный» (Мк. 14:57 сл.).
Наконец, подошли двое (лжесвидетелей) и сказали: он говорил: «Я могу разрушить храм Божий и в три дня воздвигнуть его» (Мф. 26:60 сл.).
Сообщения о том, что говорилось на суде, как хорошо известно, трудно верифицировать. Действительно, можно думать даже о том, не был ли этот «суд» в присутствии первосвященника и других в значительной мере вымышлен 63. Однако даже если вся сцена была написана после пасхи, все-таки представляется вероятным, что это конкретное обвинение основано на точной памяти о том главном, чем Иисус задел многих своих современников. Можно представить себе последующее христианское изложение de novo сцены, в которой Иисус обвинялся в богохульстве за провозглашение себя Сыном Божьим (Мк. 14:61—64), но трудно представить полностью вымышленное обвинение в том, что он угрожал разрушить храм. Во-первых, оно никуда не ведет. Согласно евангелистам, показания свидетелей о том, что сказал Иисус, не сходились, и обвинение очевидным образом отпало. Во-вторых, содержащийся в обвинении подтекст физического восстания едва ли мог спонтанно возникнуть в мыслях христианского автора. Лука в сцене суда опускает это обвинение, а Матфей и Марк характеризуют его как ложное. Имеющееся у Марка противопоставление «рукотворный—нерукотворный», возможно, тоже является попыткой ослабить этот контекст 64.
Однако больше всего впечатляет повторное появление этого обвинения в других частях предания. В сцене распятия и Матфей (27:40), и Марк (15:29) (но опять-таки не Лука) сообщают, что прохожие называли Иисуса «разрушающий храм и в три дня воздвигающий». Согласно Деян, 6:14, Стефана обвиняли в том, что он говорил — даже после смерти и воскресения Иисуса, — «что этот Иисус Назорей разрушит место это» (храм). Если бы мы могли быть абсолютно уверены в исторической достоверности этого обвинения Стефана, было бы ясно, что Иисус говорил настолько твердо, что христиане продолжали ожидать близкого разрушения храма. Заслуживают внимания слова автора Деяний о том, что обвинение против Стефана было выдвинуто лжесвидетелями (Деян. 6:13). Это еще одно свидетельство нежелания ранних христиан соглашаться с этим обвинением, дополнительно подтверждающее, что Иисус действительно сказал что-то такое, что было воспринято как угроза.
Наконец, мы должны процитировать Ин. 2:18—22:
Тогда ответили иудеи и сказали ему: какое знамение можешь ты дать нам, что властен гак поступать? Ответил Иисус и сказал им: разрушьте храм этот, и л в три дня воздвигну его. Сказали ему иудеи: в сорок шесть лет был построен храм этот, и ты в три дня воздвигнешь его? А он говорил о храме тела своего. Когда же он воздвигнут был из мертвых, вспомнили ученики его, что он это говорил, и поверили Пиемию и слову, которое сказал Иисус.
В повествовании Иоанна этот разговор следует сразу же за «очищением» храма. Этот отрывок особенно впечатляет. Мм видим здесь характерное для Иоанна построение, кош Иисус говорит что-то, его собеседники понимают это на своем уровне, это дает евангелисту возможность объяснить — на другом уровне — истинный смысл сказанного. Для нас здесь важно следующее: утверждение Ин. 2:19 показывает, как глубоко укоренены в предании угроза разрушения и обещание восстановления храма. Они закрепились так прочно, что не были отброшены, а только интерпретировались. Иоанн, надо заметить, отбрасывает угрозу «Я разрушу», заменяя ее предложением с глаголом во 2-м лице, подразумевающим условие: «[Если] вы разрушите*». Изменение необходимо евангелисту для объяснения того, что храм — это тело Иисуса. Иисус не мог сказать, что разрушит свое собственное тело 65. Разумно приписать такую замену подлежащего Иоанну и предположить, что он пользовался преданием, содержащимся в Мк. 14:58, Мф. 26:61, Мк. 15:29, Мф. 27:40, Деян. 6:14: Иисус угрожал разрушить храм (и, возможно, предсказал его восстановление через три дня).
История распятия Иисуса и символ креста даже сегодня, когда принято говорить о кризисе христианства, сохраняют огромную силу влияния на нас и нашу жизнь. А что же на самом деле случилось тогда, 2000 лет назад, и есть ли основания говорить, что в тот день произошло нечто такое, что радикально изменило мир? Когда Иисус из Назарета погиб ужасной смертью на кресте от рук римских солдат, никто не видел в нем героя. Когда его тело спешно клали в гробницу, никто не говорил, что его смерть обернулась чудесной победой, стала героическим мученичеством.
Священный Грааль — олицетворение чего-то возвышенного, непостижимого, мистическим образом связанного со страданиями и успением Христа… Вся атмосфера Прованса пропитана преданиями об этой волшебной реликвии. Святой Грааль — чудесная чаша с Христовой кровью, философский камень, эликсир бессмертия, нечто, овеянное мистическим ореолом легенд, — самый известный символ высокого Средневековья. За ним отправлялись на край земли, ради него совершали подвиги, за него отдавали жизнь. Таинственные хранители Грааля — катары, «чистые», отрекшиеся от мирской тщеты, самоотверженно служили святыне.
Предлагаемая читателю книга выдающегося отечественного этнографа, лингвиста и общественного деятеля В. Г. Богораза (1865–1936) представляет собой сравнительно-этнографическое исследование христианской религии, выявляющее ее взаимосвязь с язычеством, а также первобытными идеями и чувствами, обрядами и мифами, которые характерны для древних форм религиозных верований. Автор выделяет в христианстве элементы первобытной религии — от образа Бога, идей смерти и воскресения до иерархии святых и грешников в различных религиозных представлениях, и приходит к выводу, что исторические формы христианства, воплощенные в католичестве и православии, были в сущности преображенными формами язычества. Книга будет интересна не только специалистам — историкам, этнографам, религиоведам, культурологам, но и широкому кругу читателей.
В полемике православных богословов с иудеями, протестантами и католиками Септуагинта нередко играет роль «знамени православия». Однако, как показано в статье, положение дел намного сложнее: на протяжении всей истории православной традиции яростная полемика против «испорченной» еврейской или латинской Библии сосуществовала, например, с цитированием еврейских чтений у ранневизантийских Отцов или с использованием Вульгаты при правке церковнославянской Библии. Гомилетические задачи играли здесь намного более важную роль, чем собственно текстологические принципы.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.