Их было трое - [98]
Всегда спокойный и серьезный, Гераськин был талантливым учеником Плиева. В нужную минуту принимал решение быстро, не размышляя о риске и не давая подчиненным повода и времени для колебаний.
Взвесив обстановку, Гераськин бросил решительно:
— Атаковать!..
Мартынюку приказал налететь на группу противника прямо — через поляну, но не раньше, чем сам Гераськин атакует с северо-западной стороны двумя эскадронами: строго на восток немцы выставили две батареи тяжелых орудий. Подполковник имел особые соображения насчет этих батарей…
Двух связных Гераськин направил к командиру соседнего полка Ракитному с устным донесением. Возможно, потребуется его вмешательство в дело, если оно осложнится.
Бой начался. За поляной, которая просматривалась с клена, оказалось еще две, и там — не меньшее число противника. Значит, тут полк немцев, а не батальон. Умно сделал Гераськин, послав связных к Ракитному.
На следующий день «Совинформбюро» сообщило:
«В районе Н, пункта Ступава наши гвардейцы истребили более 700 гитлеровцев, сожгли 13 танков и самоходных орудий. Отличились подразделения офицеров Гераськина и Мартынюка. Эскадрон ст. лейтенанта Мартынюка в конном строю атаковал противника и изрубил 50 гитлеровцев. Казаки Гераськина истребили свыше роты противника, захватили танк «королевский тигр» и 4 бронетранспортера».
Читали воины сообщение о самих себе, удивлялись.
Два «тигра» взяли! Почему один записали?..
— Хватит тебе и одного, Рахим. Некогда сейчас подсчитывать «тигров» — писарей не хватит.
— Почему не пишут, — возмущался Рахим, — что наш Гераськин заставил две немецких батареи стрелять по своим, по шоссе, где они бежали?
— Мало места в газете. Всего не опишешь.
— Да-а, — говорил Казиев, как всегда крутя витой темляк на пальце. — Бежали… Хвост в воротах прищемили… Башкирский сказка…
— Ты сказки не рассказывай. Давай французскую сигаретку.
— Не курю. На отвал держи!
— Бросил?
— Бросил. Слово давал: побьем Гитлера — курить бросаю.
— Я тоже брошу. Клянусь лисьим малахаем дедушки…
— А Браев-то умер, — тихо, неожиданно сказал Стринжа.
— Как? Когда? Кто сказал?! — казаки повскакивали с мягких кресел.
— Из фронтовой базы сообщили, — подтвердил старшина Налетов. — Умер от раны. Газовая гангрена…
Казаки сияли фуражки, молча стояли, понурив вихрастые, чубатые и стриженые головы. «Нет нашего парторга… Прощай, друг…»
Почтовый самолет «ПО-2» вез на Родину неоконченное письмо в далекое осетинское селение:
…«Я вернусь… Не забывай меня…»
Прошел месяц. Каждый день приносил все новые вести о катастрофическом крушении гитлеровской вооруженной армады; войска нескольких фронтов зажали остатки фашистского зверья в его логове. Уже не требовались рейды в глубокий тыл врага — «глубины» не существовало. 1-я гвардейская конно-механизированная группа сыграла свою благородную роль в войне. Горнисты протрубили отбой.
Тихим майским вечером И. А. Плиев простился с командирами соединений КМГ, со штабом, поехал на свою квартиру. Полчаса назад он получил новое назначение. Почти в это же время маршал Р. Я. Малиновский сообщил ему о том, что фельдмаршал Кейтель, генерал-адмирал Фридебург и генерал Штумпф вылетают в Берлин, а затем направятся в Карлсхорст для подписания акта о безоговорочной капитуляции немецко-фашистских вооруженных сил.
Исса Александрович приехал к себе. У подъезда и на веранде, как всегда, стояли часовые, в передней сидел телефонист, дремал у столика уставший адъютант.
В кабинете — полумрак. Тишину нарушает лишь мягкий размеренный стук высоких — в полный рост человека — темного дерева часов. Отражая свет настольной лампы, золоченый диск маятника как будто сигналит далеким мелькающим огоньком: «отбой», «отбой», «отбой»…
— Отбой, — тихо проговорил командующий и стал аккуратно свертывать лежащую на столе огромную топографическую карту. Вся она исполосована устремленными вперед красными стрелами. Рядом — по-змеиному изогнутые назад синие стрелы, как будто их острые ядовитые головы чья-то могучая рука повернула в обратную сторону, на Запад: разгромленные группировки гитлеровских войск…
На карте — весь победоносный путь 1-й гвардейской конно-механизированной группы. Пройдут годы. И над оперативно-стратегической картой склонят головы военные историки, каждый шаг гвардейских соединений облекут в форму научных обобщений и напишут интересные книги…
Генерал собрался, накинул плащ, с трудом надел фуражку на перевязанную бинтом голову. Пожал руку каждому казаку, поблагодарил за верную службу. Вышел с адъютантом.
Уже стемнело. Гвардейцы высыпали на улицу.
Смотрели казаки на забинтованную голову командующего, вспоминали, как за Малыми Карпатами водил он в бой дивизии и корпуса, не покинул боевых товарищей, хотя раны терзали и силы покидали его. С грустью прощались они со своим генералом. И никто не знал, что Исса Александрович едет на Дальний Восток, где ждут его новые походы и сражения.
Плиев приложил руку к крутому козырьку. Шофер включил фары.
Война в Европе окончена.
