Их было трое - [71]

Сдержать натиск огромных масс танков и мотопехоты противника, избежать окружения да еще спасти сотни тысяч мирных советских людей с их добром было для казаков-кавалеристов делом нелегким, а с чисто военной точки зрения — невозможным.

Но люди творили чудеса. Днем вели тяжелые бои, используя каждую балку, каждый курган. Ночью сами нападали на колонны врага, громили его штабы, захватывали офицеров, создавали ложные линии обороны, завлекали преследующих под губительный огонь артиллерийских и танковых засад.

Уже вторые сутки не приходилось спать.

Где-то, за большаком, откуда доносилось злое урчание моторов, догорал хутор Егорушкин.

— Если сунется ближе, тут мы ему и дадим прикурить, — говорит казак Гриша Микитенко своему командиру, младшему лейтенанту Куркову.

— Это точно, — одобрительно кивает Курков, вглядываясь в красноватый сумеречный горизонт. Младшему лейтенанту по душе такое настроение казака.

— Зараз я ходил за махоркой к танкистам, — продолжал Гриша. — Говорю им: смотрите в оба. Без сигнала нашего младшего лейтенанта — ни звука.

— А они что?

— Хорошо, говорят, но махорки не дадим. Служба службой, а табачок врозь.

— Не дали?

— Дали. Куда им деваться! Хозяин обороны пришел…

— Молодец, Микитенко.

— Потом пошел я к зенитчикам. Они поставили две своих скоростных пушки на прямую наводку по наземным целям. Трассирующими будут лупить — для паники…

Микитенко повернулся боком в своем узком окопчике, достал кисет.

— Наблюдателю не положено курить, — строго сказал Курков. — Уже ночь, учтите…

— Есть, уже ночь!.. Так вот, я им и говорю, зенитчикам, тоже самое. Взял и у них махорки.

— И пошел к полковым батарейцам? — усмехнулся командир.

— Факт. Пошел. Дело серьезное: взаимодействие надо установить со всеми родами оружия. Давайте, говорю, махорки побольше. Дали. Теперь нам на весь взвод хватит, пока старшина привезет…

— Ладно, «хозяин обороны», иди кури в овраг, да поосторожней. Я понаблюдаю пока.

Подполз Закир Казиев — природный кавалерист и весельчак из Башкирии. Как всегда, улыбается.

— Всех наблюдателей проверил. Порядок! Тихо везде, только трава шелестит маленько…

— Хорошо, Закир. Сейчас с Микитенко и Тороповым продвиньтесь вперед на 300—400 метров. Разведайте большак и Сухое русло за ним. Что там — доложите. Предупредите всех, чтобы не обстреляли при возвращении.

— Слушаюсь.

Закир опустился в овраг. Микитенко что-то задерживался.

— Почему так долго курите? — спросил младший лейтенант с недовольством. — Опять «взаимодействие»?

— Тут дело одно, товарищ младший лейтенант…

— Что за «дело»?

— Решил я заглянуть на батарею сорокапяток. Иду по оврагам, смотрю — телега стоит. Гляжу, там целый табор детишек и женщина, их мать. Не знаю, как они отбились от колонны гражданских. Что делать? Велел я им садиться на телегу, коня под уздцы, и отвел к нашей кухне. Тут ведь, если бой, побьют всех, а дети — один другого меньше…

— Хорошо сделал, что отвел. А теперь зови Торопова: вместе с Казиевым в поиск пойдете, на Сухое русло. Начальник разведки приказал.

— Есть, в поиск!..

…Поползли вперед. Зоркий глаз Закира заметил вдалеке несколько высоких, не наших, пилоток над серебристой гладью ковыля.

Решили отойти чуть в сторону, наблюдать. Вражеские солдаты двигались осторожно, но, как показалось, неуклюже — почти на четвереньках. На спине одного — ящик.

— Рация… — тихо шепнул Закир на ухо Микитенко, — разведка. Захватим?

— Как? Скажи!

— Ползи к эскадронному. Веди человек десять. Клянусь, возьмем…

Григорий исчез. Закир и молоденький казак Торопов стали отходить назад, чтобы не обнаружить себя. Казиев нервничал — долго. Наконец увидел наших. С ними сам Курков.

Разбились на две группы. Условным сигналом служил возглас эскадронного: «Хенде хох!»

Вражеским разведчикам не дали опомниться, смяли, обезоружили. Неудачливый командир группы сделал один выстрел из парабеллума, ранил Торопова в руку, но тут же был сбит прикладом с ног и связан крепким темляком.

Пленных доставили в штаб полка. Приехало начальство разведотделения дивизии.

Белокурый веснушчатый лейтенант Хольсте, поддерживая пострадавшую челюсть, отвечал на вопросы переводчика. А через час диктовал своему радисту «разведдонесение», составленное в штабе кавдивизии:

«В районе «Солнечного сплетения оврагов» (квадрат 26-А) сосредоточено до 30 установок русских реактивных минометов, называемых «Катюшами». Южнее этого района — широкое заграждение мин, дороги заминированы. Русские закрепились на сильно замаскированном рубеже по Второму Сухому руслу. Из-за Дона подходят новые части. Продолжаю движение по маршруту 2.

Связь прекращаю. Хольсте».

Еще через час лейтенант передал своему штабу короткое:

«Подтверждаю ранее переданное. Иду дальше. Хольсте».

Младший лейтенант, возвратясь в свой овраг, приказал свертываться и отходить в назначенный район. По дороге говорил Закиру и Григорию:

— Теперь можно спокойно уйти.

Над тем местом, что на карте противника именуется «Солнечным сплетением оврагов», уже кружились фашистские разведывательные самолеты, бросали осветительные ракеты. Значит, информация лейтенанта Хольсте дошла до цели.

— Не посмеют сунуться сюда.