Игры Немезиды - [69]

Он не видел старушку с Луны, но мог её представить. Её бабушкино лицо и полные презрения глаза. Она проецировала усталость и развлечение как часть безжалостности, и он мог сказать, что Бобби любила её. Больше, чем доверяла.

«В то же время, ты остаешься в стороне от проблем. Мёртвой ты никому не нужна. Или если этот идиот Холден опять во что-то ввяжется, одному богу известно, что он испортит на этот раз. Вот так. Отчитайся как только сможешь».

Запись кончилась и стало тихо.

— Ну что же, она в своём репертуаре, — сказал Алекс.

— Следует отдать ей должное, — согласилась Бобби. — Она отличается постоянством.

Алекс повернул кресло, чтобы взглянуть на неё. Кресло Бобби на её фоне казалось маленьким, хотя было того же размера, что и у него. Шлюпка шла на довольно мягкой тяге в три четверти g. Вдвое больше гравитации Марса, но Бобби всё ещё тренировалась на полном g так же, как когда она была действующим пехотинцем. Он предлагал поменьше, принимая во внимание её раны, но она лишь рассмеялась. Тем не менее, ему не нужно было сильно спешить.

— Ты сказала, что работаешь с ней, — Алекс старался, чтобы это не звучало как обвинение. — Чем это отличается от работы на неё?

Смех Бобби перерос в кашель.

— Наверное, тем, что мне не платят.

— Не считая корабля.

— И других вещей, — сказала Бобби. Её голос был выверено оптимистичным, что означало, что она старалась скрыть свой дискомфорт. — У неё есть много способов подмазаться ко мне, когда она захочет. Моя работа — работа с ветеранами. Вот это и есть другие вещи…

— Звучит сложно.

— Так и есть, — сказала Бобби. — Но кто-то же должен этим заниматься, а я как раз в состоянии. Это заставляет меня чувствовать себя нужной, а это уже неплохо. Тем не менее, я скучаю по тому, кем была. Раньше.

— Чёртовы люди, — сказал Алекс. Брови Бобби приподнялись, и он понял, что сказал больше, чем планировал. — Дело не в том, что я не люблю «Роси». Это отличный корабль, а экипаж мне как семья. Просто… Не знаю. Я пришёл к этой мысли, наблюдая, как многие из тех, кого я знал и любил, просто взорвались. Я, определённо, мог бы прожить и без этого.

Лицо Бобби было спокойным, сосредоточенным и невозмутимым.

— Ты всё ещё мечтаешь об этом временами?

— Да, — протянул Алекс. Это было похоже на признание. — А ты?

— Меньше, чем раньше. Но бывает. Я вроде как смирилась с этим.

— Правда?

— Ну, по крайней мере, так думать приятней, чем считать, что я не смогу примириться с этим. Так что это можно считать правдой.

— Скучаешь по пехоте?

— Да. У меня это хорошо получалось.

— Вернуться не получится?

— Нет.

— Да, — сказал Алекс. — У меня тоже.

— Ты имеешь в виду флот?

— Не важно. Всё меняется, прошлого не вернуть.

Вздох Бобби прозвучал как согласие. Необозримая пустота между Марсом и Поясом, между ними и далекими звездами, казалась просто иллюзией, созданной изогнутыми экранами и хорошими внешними камерами. Звуки собственных голосов были реальнее. Они были крошечным пузырьком воздуха в море, неизмеримо большем, чем обычные океаны. Это ощущение словно давало им разрешение запросто обсуждать вещи, о которых в обычной жизни Алексу было бы говорить непросто. Бобби для него сейчас была кем-то посередине между незнакомым человеком и товарищем по команде, что позволяло ему доверять ей, но при этом не чувствовать ответственности, что должен как-то оберегать её, скрывать свои мысли и чувства. Дни в пути с Марса до Венгрии напоминали посиделки в баре за разговорами под пиво.

Он рассказал ей о своих страхах относительно романа Холдена и Наоми и панических атаках, которые он испытал на пути назад на Землю из Новой Терры. О времени, когда он убивал, и кошмарах, которые в конце концов заменили вину. Рассказал о том, когда умер его отец, и о матери. О кратком романе, который у него случился, когда он был на флоте, и сожалении, которое он всё ещё испытывал из-за этого.

В свою очередь Бобби рассказала ему о своей семье. О братьях, которые любят её, но, похоже, не представляют, кем или чем она является. О попытках свиданий после выхода на гражданку и их хреновом результате. О том, как ей пришлось вмешаться, чтобы удержать племянника от наркоторговли.

Попыткам уместиться на койке Бобби предпочла сон в кресле. Из негласной солидарности Алекс поступил так же. Неудобно для вахтового режима, но хорошо подходило для долгих запутанных разговоров.

Они говорили о кольцах и протомолекуле, о дошедших до Бобби слухах насчет новых видов метаматериалов, которые лаборатории на Ганимеде открывали на основе наблюдения за Кольцом, и о деконструкции марсианских зондов на Венере. В долгие часы комфортного молчания они поедали взятый с собой паёк и смотрели в визоры, как другие корабли ходили по своим путям: пара изыскателей работали с бесхозным астероидом, маленькая флотилия эскортировала марсианского премьер-министра к Луне, водовоз проходил к Сатурну на обратной тяге, чтобы собрать лёд для станции Церера, восполнить запасы кислорода и водорода у людей, которые приспособили крутящийся камень под величайший портовый город в Поясе. Система слежения строила маленькие точки по данным транспондеров; сами корабли были слишком маленькими и далекими, чтобы их можно было увидеть без увеличения. Даже высокий альбедо кластера Венгрия означал лишь, что сенсорные массивы находили его немного легче. Алекс не назвал бы именно этот сантиметр звездного неба чем-то отличающимся от любого другого, если бы корабль не сказал ему.