Игры на острове - [115]

В голосе Алесдера сразу же послышалось участие:

— А какие?

— После вечеринки вы ее видели? — спросила Финелла.

— Нет. Мы не встречаемся регулярно, и к тому же почти весь месяц я был в отъезде. А что?

— Тогда, как, вы считаете, она выглядела?

— Похудела, но выглядела неплохо. Почему вы об этом спрашиваете? — В спокойном голосе юриста все-таки слышалось нетерпение.

— Она похудела очень сильно; сейчас стала просто кожа да кости. И у нее умышленная рвота. Я думаю, что у неё булимия. Что это такое, вам известно?

— Конечно, известно, — ответил Макиннес. — С тех пор как прошла сплетня о Принцессе Уэльской, все об этом знают. Но почему вы решили, что у Нелл то же самое?

— Я застала ее, когда ее рвало после обеда. Она пыталась сделать вид, что просто отравилась, но я эти симптомы распознаю. Я сама применяю способ «съешь сейчас, потом вырви» как метод контроля за весом, и так многие мои приятельницы поступают, но Нелл делает это очень плохо. Для нее это похоже на наркотик. Как только ее вырвало, я заметила в ее глазах кайф. Прошу прощения, что ввожу вас в такие физиологические подробности, но я думаю, что вы, может быть, сможете ей помочь — если захотите, вот в чем дело.

Алесдер был взволнован и горд тем, что обратились именно к нему:

— Что ж, конечно, я не возражаю, но вряд ли это в компетенции юриста. Не лучше ли обратиться за советом к врачу?

Финелла раздраженно хмыкнула:

— Мистер Макиннес, я к вам обращаюсь вовсе не как к адвокату Нелл. Я считала вас ее другом.

— Ну, конечно, я ее друг, но не такой уж близкий.

— Что ж, в этом деле она не дает мне ей помочь, а Тэлли поражает меня своим бесчувствием. Вы, по крайней мере, проявили участие, и она явно вас уважает. Не могли бы вы с ней побеседовать?

«Манера Финеллы говорить, возможно, относится к ее способности успешно заниматься бизнесом», — подумал Алесдер.

Но то, что она сказала о Нелл — что та его уважает, — поразило его. Он полагал, что это больше исходит от него, чем от нее.

— Но ведь у Нелл есть мать, — сказал Алесдер, но это уже была слабая попытка отговориться.

— Да, но я сильно подозреваю, что мать и явилась отчасти причиной этой неприятности. О матери много Нелл не рассказывает, но когда говорит, то всегда в связи с замечаниями по поводу своего внешнего вида. Нет, судя по моему опыту, мужчина всегда больше подходит для разбора таких неприятностей, потому что только мужчина может сделать так, что женщина почувствует себя стоящей миллион долларов, а это — единственное лекарство.

Услышав эти слова, Алесдер рассмеялся.

— Что ж, награду Жермен Грер за женскую эмансипацию вам не получить вовек, — сказал он ей. — У меня такое чувство, что и моя жена кое-что вам бы сказала по этому поводу.

— Забудьте про женскую эмансипацию! — заворчала Финелла, отбросив осторожность. — Забудьте о вашей жене, поезжайте к Нелл. Ей нужен не любовник или юрист, ей нужен друг — и если она меня не считает подругой, необходимо, чтобы я поискала того, кому она сможет довериться. Мистер Макиннес, я выбрала вас. Что вы на это скажете?

— Пожалуйста, зовите меня Алесдером, — попросил он в ответ. — Еще скажу, что вы очень мудрая и добрая леди. Нелл повезло, что она с вами познакомилась. Конечно, я поеду ее повидать.

— Хорошо. К слову, мой адвокат пошлет вам черновик контракта, касающийся продвижения изделий из кашемира, который я заключаю с гостиницей в Талиске. На следующей неделе он должен быть у вас. До свиданья, Алесдер.

— Отлично. Благодарю. До свиданья… Финелла.

— И Алесдер задумчиво опустил трубку на рычаг. Как там пел Карли Симон? И он тихонько запел: «Ты такая гордая, ты, возможно, решишь, что эта песенка о тебе…» «Что ж, видимо, это относится к тому мужчине, которого вы привели на вечеринку, Финелла Дрюммон-Эллиот, — подумал Алесдер. — Но после того, что я только что услышал, понимаю, что к вам это определенно не относится. Может быть, вы прекрасны, может быть, вы необузданны, но уж точно не горды и не самодовольны…»

Это был миг обоюдного признания. Когда Финелла положила трубку, она улыбнулась с сожалением. «Наконец-то нашелся тот, кто стоит дюжины Клодов, — сказала она самой себе. — Когда у меня был шанс, мне нужно было быть с ним понастойчивей. Теперь только надеюсь, что Нелл не упустит свой».

Август кончался. До сего времени у гостиницы были самые горячие деньки в сезоне; британских гостей теснили американцы и европейцы, привлеченные регулярными рекламными кампаниями Тэлли. Он купил страницу в программе Уимблдона, которая, невзирая на свою стоимость, приносила доходы, притягивая состоятельных людей, которые разделяли всеобщий интерес к теннису. Корт отеля не пустовал даже в плохую погоду, и Тэлли с Нелл радовались, что установили светопроницаемый навес, который позволял играть даже при небольшом дожде. Корт для сквоша и набор для крокета Жака, который они купили за нелепую (как считала Нелл) цену, также подтвердили, что чего-то стоят.

— Да где это видано, чтобы несколько железных колец с деревянными шарами и воротца стоили пять сотен фунтов! — причитала она, когда увидела накладную. — Да это грабеж среди бела дня!