Игры на острове - [113]

Тэлли, прочитав письмо, как и можно было предположить, не стал с ходу отбрасывать эту идею:

— Нам нужно по крайней мере увидеться с ними, потолковать, — сказал он. — Это может быть отличной, рекламой для нас.

— Спроси у Калюма, что он о «Горячем Гриле» думает, — предложила Нелл, — и о Гордоне Гриле в особенности. Может, он захочет уволиться, если узнает, что где-то недалеко от его кухни прохаживается отъявленная гадина.

Но, к удивлению, и Калюм не отказался от этого предложения. Если для самодовольного ведущего он ничего не нашел, кроме насмешки, то согласился с Тэлли, что реклама должна получиться сверх всех желаний, и добавил к тому же:

— Если держишь ресторан, то не можешь быть чересчур уж разборчив в тех, кто в нем ест.

— Клиент всегда прав, так, что ли? — презрительно усмехнулась Нелл, сообразив, что со своим мнением осталась в одиночестве. — Но Гордон Гриль — не клиент, он паразит. Он высмеет всех и разволнует прислугу. По-моему, игра не стоит свеч.

Но ее не послушали, и было решено, что на заказанный уик-энд продюсеру и директору нужно зарезервировать комнаты.

— А если они думают заполучить их за так, — пробормотала Нелл мрачно, — по приезде им придется распроститься с этой мыслью.

Прежде чем уехала Финелла, решили, что через три недели она может вернуться с тремя манекенщицами и фотографом делать фото для каталога, а показ кашемира назначили на первый уик-энд декабря.

— До этого времени богатые люди не любят думать о Рождестве, — утверждала Финелла. — Большие транжиры не должны делать покупки заранее.

Ни она, ни Нелл словом не обмолвились о том, что произошло между ними накануне вечером, но без ведома Нелл Финелла попросила Тэлли дать ей телефон Алесдера Макиннеса. Тэлли в этом ничего ужасного не усмотрел и дал ей его.

— А кто этот Гордон Гриль, о котором все так оскорбительно говорили? — поинтересовалась Джинни днем, сидя с Калюмом в прохладной кухне их крошечного двухкомнатного домика. Они пересматривали рецепты и поваренные книги, составляя сентябрьское меню.

— Ничего важного он из себя не представляет. Всего-навсего телеведущий, в котором больше высокомерия, чем обаяния. Хотя программа его хорошая, и многие ее смотрят.

Калюм подчеркнул что-то в записной книжке и поднял глаза:

— Это меню намного важней. Нет у тебя каких-нибудь австралийских идей, чтобы можно было немножко изменить блюда?

Джинни задумалась, щурясь на солнце.

— Ну, я думаю, только «Павлова». Я не заметила, чтобы ты делал что-то по такому рецепту.

Калюм сделал гримасу:.

— «Павлова»! Большой вклад в «высокую кухню» полного антипода! Я всегда думал, что этот десерт на вкус похож на резину.

— Не будет похож, если его сделать, как делала моя мама. Ее блюдо было похоже на лебяжий пух, в точности как и должно быть. Знаешь, его так назвали в честь балерины Анны Павловой, потому что ее коронный номер был «Умирающий лебедь».

— Так вот почему оно родом из антиподов!

— Потому что, когда она делала турне, кто-то приготовил его в ее честь. Это вроде Нелли Мельбы наоборот — знаешь, та ведь уехала из Австралии, чтобы петь в Европе. Так вот, кто-то приготовил «Персик Мельбы» в ее честь, потому что, говорят, она сладко пела. Десерт — сливочное мороженое с клубничным пюре.

— Да знаю я, что такое «Персик Мельбы»! — Калюм был слегка задет. — Так, и как ваша дорогая старая Шейла, мамочка, делала такой десерт вроде пуха?

Джинни вскочила:

— Если хочешь, покажу.

— Как, сейчас? Давай передохнем. Весь день готовили! — запротестовал Калюм.

— А я-то думала, что ради нового рецепта ты на все готов! Ну-ка, поднимайся, ты, ленивый шотландец. Тут яиц достаточно, мы быстро сделаем.

— Ну что ж, ладно. Я наблюдаю — работаешь ты, — заворчал Калюм, кладя ноги на кухонный стол, а потом с равнодушным видом качаясь на задних ножках стула, но в его глазах светился явный интерес.

— Весь секрет в том, что перед тем, как кончишь взбивать яичные белки, только обязательно перед этим, нужно добавить капельку уксуса, — объяснила через несколько минут Джинни, покрывая голосом визг электросбивалки.

— Уксус! Я думал, ты добавила сахар, только немного меньше, чем для безе, — закричал в ответ Калюм.

— Сахар и уксус! — ответила Джинни, добавляя и то, и другое и очень развеселившись: не так уж часто у нее бывал шанс поучить чему-нибудь самого шеф-повара!

— Угу, — с пренебрежительной насмешкой заметил Калюм, следя за тем, как она, считая по каплям, добавляет уксус в белковую пену. — Запах, как у салатной заливки.

— Не совсем так, ты, Фома неверующий, — воскликнула Джинни, выключив взбивалку, и, озоруя, подхватила кончиком пальца вершину «языка» взбитой пены, щелкнула — и попала точно на нос Калюма. — Джинни-Меткий Выстрел, — похвалила себя австралийка, снова прицеливаясь. — Но сможешь ли ты попасть дважды?

Она смогла, и еще одна влажная, снежно-белая лепешка села на рыжие волосы Калюма.

— Ты, маленькая крыска, — пробормотал он, быстро вскочив. — За это получишь.

Они с Джинни, починив в кухоньке коттеджа старую угольную печь с духовкой времен короля Эдварда, проводили многие часы, посещая антикварные лавки в поисках кухонной утвари и различных хозяйственных приспособлений. Сейчас Калюм подскочил к каменному горшку с деревянными ложками и другими предметами и, выхватив, что попало под руку, угрожающе выдвинул свое оружие, а Джинни, взвизгнув, бросила взбивалку. Лицо Калюма озарилось радостной улыбкой, так как она отступила, а он ее настигал; тогда она пробежала через дверь в комнатку коттеджа, превращенную ими в спальню.