Игры магов - [58]

Риз читал эти строки и в ужасе понемногу понимал, что Теодор знал о драконах больше, чем они сами о себе. Никакой не Исио создал непроницаемый купол над горами Каишта, а некто или нечто, сразившее спустившееся на землю Зло, оберегая род людской от того, что полностью отрицало в первую очередь понятие Любовь.

Обретение Силы ещё не означало обретение могущества. Первые волшебники долгими годами искали путь. Магия крови появилась первой. Своим появлением она обязана самой переданной им Силе – кровь за обладание Даром и никак больше. Пока ты не убил, магом не стать. И убить требовалось что-то дорогое – в этом и заключалась жертва. Отречение. И если дракон сам решал за основу, то в случае с магом дело обстояло иначе. Человек сам принимал решение – убивать или нет. Позже, Гильдия взяла это за правило, включив жестокость, как предмет обучения, как экзамен на зрелость.

И позже, вскрывая ловушки охочих или принимая для себя судьбоносное решение, маг вновь должен был найти для себя что-то дорогое, снова принося это в жертву, всё больше погружаясь в джаханнам собственной жестокости.

Маг, вопреки расхожему мнению мог любить, но выстраивая шкалу ценностей, он должен был выбрать магию, безоговорочно предпочтя её светлому чувству, олицетворяющему Добро, всецело и добровольно подчиняясь Злу.

Всё больше вчитываясь в откровения Теодора, Риз приходил в ужас. Всё вставало на свои места – и предательство Урсена, и отношение к нему самого Гелерда, и многое другое. Находясь в чрезмерном возбуждении от открывшейся истины, он всё чаще прикладывался к бутылке с вином, оставленным Грэем, не замечая наступающего опьянения.

Но самое интересное его ждало в конце удивительной книги. Оказывается, иногда находились избранные, обладающие волей превозмочь силу Зла, способные вместить его в себя и не давая вырваться наружу. И одним из них был Азаар, отнёсший проклятый Дар обратно в Каишт.

Не в силах справиться с охватившим волнением, юноша залпом опрокинул в себя оставшуюся половину содержимого бутылки, и спустя минуту, откинувшись в кресле, глубоко спал.

Глава 10. Цена вопроса

Удивительно, но никто не встретил его ни внизу, при входе, ни на лестнице, ведущей в лабораторию. Уже подойдя к ней, Гелерд услышал голоса, доносившиеся сверху – разговаривали трое. Одним из них был Маварон.

– Позволю себе с вами не согласиться, уважаемый Двахт.

Голос принадлежал не Маварону, но кому-то знакомому. Маг напрягся, удержав руку, готовую толкнуть дверь. Любопытство, смешанное с подозрением, заставило опуститься до элементарного подслушивания. Но его ждало разочарование.

– Проходите, уважаемый Магистр, незачем стоять подле дверей. – предложил Маварон.

Гелерд почувствовал, как от унижения вспыхнули уши и щёки. Ему безумно захотелось придушить своего сподвижника, насладиться видом его испуганных глаз, выпученных в приступе удушья, услышать звук ломающейся трахеи, но он быстро взял себя в руки, и сделав приветливую улыбку, распахнул дверь.

Седой старец Двахт, в своём неизменном халате синего цвета и таком же синем, нелепом колпаке, с почтением согнулся в поклоне.

Рядом с ним, опустив голову, с надлежащим пиететом, стоял Исташкай – один из десяти членов Совета Гильдии. Собственно, никакого Совета уже не было – после смерти Золаритара Гелерд не собирался его созывать, не видя в том необходимости. Это Ульрих придавал значение окружавшим его магам. Так они были этого достойны, в отличии от теперешних магусаи, каждый из которых мог быть интересен новому Магистру для решения отдельных задач, но все вместе они представляли собой сборище никчёмных болванов.

– Да вот решил послушать, – озорно оглядывая троицу, оправдался Гелерд, – что делают трое достопочтенных магов, членов Совета Гильдии в столь уединённом месте. Насколько я знаю, сюда, на бросок огненного шара никто не посмеет подойти без твоего разрешения. Никак козни строите за моей спиной?

Судя по испуганным и непонимающим глазам Двахта и Исташкая, шутка, затеянная с целью отвлечь внимание от недостойного Великого Магистра поведения, удалась. Оба растерянно посмотрели на Маварона.

– А ты пришёл и всё испортил. – подыграл ему Игрок. Его челюсти сжались, в тщетной попытке скрыть улыбку.

На лице Исташкая отобразился неподдельный ужас.

– Э-э, – не чувствуя за собой вины, промямлил седой маг, на всякий случай озираясь на своего змея, мирно продолжавшего дремать в сторонке, – видимо, Великий Магистр не так нас понял…

– Полно, уважаемый Двахт. – успокоил его хозяин дома. – Магистр так шутит. Хотя он прав. – маг обернулся к Гелерду. – Мы собрались здесь ради него.

– Да-да. – поспешил присоединиться к его словам Исташкай. – Для решения тревожащего Вас вопроса.

– Тревожащего меня? – настала очередь удивиться Гелерду. – И что же это за вопрос, который не даёт мне спать?

– Архив Ульриха. – внезапно посерьёзнев, отчитался Маварон.

– А я настаиваю, что дело не в жидкой руде, а в молнии.

Гелерд даже не собирался выговаривать Маварону, за фактическое обнародование его интереса к Архиву. И без этого всем было понятно его стремление вызнать как можно больше по данной теме. Похоже, он напрасно недооценивал этих магусаи. И Двахт, и Исташкай, в разное время были причастны к работам Ульриха, помогая ему в его изысканиях.