| I have not been here very long, but I can tell you that what I have seen and verified makes my Tartar blood boil. | Я здесь недолго, но, однако ж, все-таки, что я здесь успел подметить и проверить, возмущает мою татарскую породу. |
| Good Lord! I wish for no virtues of that kind. | Ей богу, не хочу таких добродетелей! |
| Yesterday I went for a walk of about ten versts; and, everywhere I found that things were even as we read of them in good German picture-books-that every house has its 'Fater,' who is horribly beneficent and extraordinarily honourable. | Я здесь успел уже вчера обойти верст на десять кругом. Ну, точь-в-точь то же самое, как в нравоучительных немецких книжечках с картинками: есть здесь везде у них в каждом доме свой фатер, ужасно добродетельный и необыкновенно честный. |
| So honourable is he that it is dreadful to have anything to do with him; and I cannot bear people of that sort. | Уж такой честный, что подойти к нему страшно. Терпеть не могу честных людей, к которым подходить страшно. |
| Each such 'Fater' has his family, and in the evenings they read improving books aloud. | У каждого эдакого фатера есть семья, и по вечерам все они вслух поучительные книги читают. |
| Over their roof-trees there murmur elms and chestnuts; the sun has sunk to his rest; a stork is roosting on the gable; and all is beautifully poetic and touching. | Над домиком шумят вязы и каштаны. Закат солнца, на крыше аист, и все необыкновенно поэтическое и трогательное... |
| Do not be angry, General. Let me tell you something that is even more touching than that. | - Уж вы не сердитесь, генерал, позвольте мне рассказать потрогательнее. |
| I can remember how, of an evening, my own father, now dead, used to sit under the lime trees in his little garden, and to read books aloud to myself and my mother. Yes, I know how things ought to be done. | Я сам помню, как мой отец, покойник, тоже под липками, в палисаднике, по вечерам вслух читал мне и матери подобные книжки... Я ведь сам могу судить об этом как следует. |
| Yet every German family is bound to slavery and to submission to its 'Fater.' | Ну, так всякая эдакая здешняя семья в полнейшем рабстве и повиновении у фатера. |
| They work like oxen, and amass wealth like Jews. | Все работают, как волы, и все копят деньги, как жиды. |
| Suppose the 'Fater' has put by a certain number of gulden which he hands over to his eldest son, in order that the said son may acquire a trade or a small plot of land. Well, one result is to deprive the daughter of a dowry, and so leave her among the unwedded. | Положим, фатер скопил уже столько-то гульденов и рассчитывает на старшего сына, чтобы ему ремесло аль землишку передать; для этого дочери приданого не дают, и она остается в девках. |
| For the same reason, the parents will have to sell the younger son into bondage or the ranks of the army, in order that he may earn more towards the family capital. | Для этого же младшего сына продают в кабалу аль в солдаты и деньги приобщают к домашнему капиталу. |
| Yes, such things ARE done, for I have been making inquiries on the subject. | Право, это здесь делается; я расспрашивал. |
| It is all done out of sheer rectitude-out of a rectitude which is magnified to the point of the younger son believing that he has been RIGHTLY sold, and that it is simply idyllic for the victim to rejoice when he is made over into pledge. | Все это делается не иначе, как от честности, от усиленной честности, до того, что и младший проданный сын верует, что его не иначе, как от честности, продали, - а уж это идеал, когда сама жертва радуется, что ее на заклание ведут. |
| What more have I to tell? | Что же дальше? |
| Well, this-that matters bear just as hardly upon the eldest son. Perhaps he has his Gretchen to whom his heart is bound; but he cannot marry her, for the reason that he has not yet amassed sufficient gulden. | Дальше то, что и старшему тоже не легче: есть там у него такая Амальхен, с которою он сердцем соединился, - но жениться нельзя, потому что гульденов еще столько не накоплено. |
| So, the pair wait on in a mood of sincere and virtuous expectation, and smilingly deposit themselves in pawn the while. | Тоже ждут благонравно и искренно и с улыбкой на заклание идут. |
| Gretchen's cheeks grow sunken, and she begins to wither; until at last, after some twenty years, their substance has multiplied, and sufficient gulden have been honourably and virtuously accumulated. | У Амальхен уж щеки ввалились, сохнет. Наконец, лет через двадцать, благосостояние умножилось; гульдены честно и добродетельно скоплены. |
| Then the 'Fater' blesses his forty-year-old heir and the thirty-five-year-old Gretchen with the sunken bosom and the scarlet nose; after which he bursts, into tears, reads the pair a lesson on morality, and dies. | Фатер благословляет сорокалетнего старшего и тридцатипятилетнюю Амальхен, с иссохшей грудью и красным носом... При этом плачет, мораль читает и умирает. |
| In turn the eldest son becomes a virtuous 'Fater,' and the old story begins again. | Старший превращается сам в добродетельного фатера, и начинается опять та же история. |
