«Играю словом…» - [10]

И зачарованно смотрю на светлый лик твой,

И хоть молчу, но в жилах бьется кровь.

А как глазами прочитать молитву?

А как словами выразить любовь?

Любимая, взгляни в глаза собачьи,

Читай в них преданность одной тебе.

Я не смогу себя переиначить.

Меня ты приручила. Я судьбе

Покорен. И с тех пор не вздохом,

Ни взглядом не ищи во мне ты злость.

Как верный пес, у ног твоих я сдохну,

Не взяв другой протянутую кость.

Одной служа в стремлении природном,

И лишь одну тебя всю жизнь любя,

В клочки я разорву кого угодно,

За каждый камень, брошенный в тебя.

Я верю, мое чувство не обманет,

Исчезнет грусть, и счастье к нам придет.

Моя любовь твоей любовью станет,

Твоя печаль пускай в меня уйдет.

Мы встретимся

Мы встретимся,

Мы обязательно встретимся!

Когда-нибудь

Мы встретиться сможем.

Засветятся,

Глаза твои улыбкой засветятся,

И радостью,

На небо похожей.

Бездонные,

Глаза твои, как небо бездонные

Возьмут меня,

И в небо взлечу я.

Бессонные,

Огнём объятые ночи бессонные

Летят, звеня.

И снова кричу я: —

Любимая! —

Тебе кричу я: — Любимая!

Тебя зову,

Ты слышишь меня?

Возьми меня,

В свои ладони возьми меня.

Я наяву

Явлюсь из огня.

Заветные,

Слова скажу я заветные.

Оглохнет мир

От этого чуда.

Ответные,

Слова ты скажешь ответные.

Так были мы,

Так есть и так будет!

И нет у нас

Другого решения,

И нет у нас другого пути.

Горением,

Двух ярких звёзд коротким горением,

Нам эту жизнь

Светить и идти!

Мы заново изобретём любовь

Я одержим искусством удивленья,

Полны открытий мысли мне нужны.

Я не терплю пустого повторенья,

Привычек рамки слишком уж тесны.

Отбрасываю вредные привычки,

Пустые мысли, скучные дела;

И даже не возьму себе приличных,

Чтобы привычной жизнь мне не была.

Пусть жизнь введёт в водоворот событий

Меня, и закалит в своём котле.

И, вдаль гонимый жаждою открытий,

Искать тебя я буду на земле.

К тебе губами, как к реке приникну,

Любимая, подруга и жена.

Так никогда к тебе и не привыкну,

Ты каждый день мне заново нужна.

И, каждый день, как новую планету,

Тебя я открываю, вновь и вновь.

Не назову тебя своей Джульеттой —

Мы заново изобретём любовь!

Сёстрам

Мы плоть от плоти и отец и мать,

У нас опора есть и есть надежда —

Краёв лесных и тишь, и благодать,

Родного дома ветхий облик нежный.

Не нужно нам обителей иных

И райских кущ, где мёдом пахнут реки,

И тесный круг любимых лиц родных

Дороже нам всего, всего навеки.

Холодный зимний ветер ледяной

Нас не пугает, с ним мы всюду дома.

К судьбе не повернёмся мы спиной,

Нам тяжесть рук натруженных знакома.

Судьба нас разорвала, разнесла,

Развеяла по миру и по жизни,

Но не смогла у нас забрать тепла

И веры в счастье, правду и отчизну.

И слёзы на глазах, и счастья смех,

И труд, и отдых нам знакомы с детства.

Мы здесь собрались по призыву тех,

Кто в январе родился в том столетьи.

Кто в яростный и непокорный век

Вложил сердца и руки без остатка —

По праву тот и будет человек,

По праву и в веках ему остаться.

Ах, сёстры, вы двойные колоски,

Разбросанные вдаль летящей бурей.

Мне не удастся удержать тоски

В январский вечер этот хмурый, хмурый.

Вы, милые сестрёночки мои —

Улыбки ваши лица освещают.

Терпенья, веры и большой любви

Сегодня и всегда я вам желаю!

Расставание

Мы разучились обращаться

Друг к другу жестами на «ты».

Рукой лица, волос касаться

Средь повседневной суеты.

Мы разучились улыбаться,

Когда друг друга видим вновь,

И научились притворяться,

И жалость видеть за любовь.

Мы разучились целоваться

На солнце и в тени гардин.

Мы разучились волноваться,

Когда останешься один.

Мы разучились обниматься,

Сливаясь вдруг наедине.

Мы разучились огорчаться —

Так пусто и тебе, и мне.

Мы разучились удивляться,

Смывает чувства с нас вода.

Мы разучились расставаться

И расстаемся навсегда.

Манеж абстракционистов

На манеже абстракционистов

Я гляжу на картины и лица.

В изваяньях оживших и мертвых,

В колорите полотен всекрасочных

Каждый сам себя воспроизводит.

Каждый сам по себе абстракция.

Отыщи на газетах измятых

С бутерброда живой отпечаток

Или две-три капли из соусника,

Как от крови ночной от простыни.

А на простынях пятен игрища,

А в каменьях нетёсаных силища.

И картон изломан, как рубище,

Что на чреслах лежит обрубленных.

И в углу возникает пластика,

И танцуют худые, в тапочках.

Передать порыв — жест у мальчика.

Передать испуг — жест у лапочки.

И свингует оркестр разболтанный,

И лабает, кому как нравится,

И стебают строкой нетесаной,

Кто поет иль просто забавится.

И, отвернутые от стены,

Лица к лицам обращены.

В них читают они одни,

Как сияют в душах огни.

Может, бродит здесь тень Дали,

Ищет, ищет свою Гали.

На память о Йошкар—Оле!

Ширь родной России, без конца и края,

Я объехал, обошёл и облетел.

Можно жить в Европе, Азии, Китае,

Но дышать вольнее здесь мне, в Мари-Эл.

Полной грудью воздух пью я, не пьянея.

Высь густых лесов и неба глубина,

И родных берёзок не сыскать белее,

И прекрасней лиц — прекрасная страна!

Я с высоких круч просторы Волги вижу.

Здесь земля трудом Российским расцвела.

Я хотел бы жить и умереть в Париже,

Если б не было тебя, Йошкар-Ола!

Марии Аркадьевне в день шестнадцатилетия от Данте Алигьери!

На старте жизни, первой вехой,

Шестнадцать лет пришли к тебе;

А для родителей утехой

Послужит то, как ты в борьбе

С гранитом знаний и сомнений,

Свою покинешь колыбель.