Игра в отрезанный палец - [14]

Быстро записав на листе бумаги все самое важное, что он услышал в баре от вдовы, Виктор выбежал к машине.

* * *

Ник проснулся с первыми лучами солнца. Вечером он не закрыл легкую занавеску и теперь щурился, крутил головой, приходя в себя. Опять на руке ощутил холодный металл часов. Наконец открыл глаза и поднес к лицу руку с часами. Только четверть шестого. Сколько же он спал? Два часа? Три? Ложась, он не смотрел на часы, и теперь оставалось только догадываться, сколько длился его сон.

Он присел на кровати, задумался. Вспомнил прошедшую ночь и «кино», показанное ему Иваном Львовичем. Вспомнил последовавший затем разговор с полковником. До него постепенно доходило, что время, его время, ускорило свой ход и вот-вот должно было сорваться с места, как по сигналу стартового пистолета. Сегодня вечером ему предстояло спасти жизнь этому парню, Сергею Сахно. Он еще не знал, где и как это будет происходить. Но потом, после этого, придется прятаться и бежать, бежать и прятаться. А значит, сюда ему скорее всего уже не вернуться. А как же вещи? Как же пять тысяч квартирных долларов, завернутых в полотенце и лежащих в чемодане? Как дальше?

Торопившиеся мысли не подсказывали, что и как делать. Они только ставили перед фактом, но и этого Нику оказалось достаточно, чтобы полностью прийти в себя.

Иван Львович придет в одиннадцать, сейчас только полшестого. Времени у него масса и можно что-нибудь сделать. Только что?

Ник встал, оделся. Поставил чайник. Нарезал хлеб, колбасу, сыр. И делал все это механически, думая совсем не о еде.

Потом пил растворимый кофе. Пил кофе и думал. Думал уже спокойнее.

Что делать с документами, с долларами, с вещами, ведь не будет же он таскать за собой эти два чемодана. В домике оставлять их не хотелось. Если б у него были здесь друзья — оставил бы у них, но он, похоже, и появился здесь только потому, что никого у него в Киеве, да и вообще на Украине не было. Он был идеальный Неизвестный. Найди милиция его труп — он бы и остался неопознанным. Пусть даже по телевизору фотографию покажут. Только Валентин с женой могли бы его опознать, но и то, вряд ли бы они присматривались. Ведь смерть сглаживает выражение лица. Иногда только родные могут легко узнать своих покойников.

Размышляя так, Ник вернулся мыслями к Валентину. Ведь никто не знает, что они познакомились.

Не допив кофе, он вернулся в спальню, вытащил из-под кровати оба чемодана.

Раскрыл. Выложил на пол полотенце с долларами, записную книжку, папку со своими документами — свидетельство о рождении, военный билет, свидетельство о браке и прочие бумаги, которыми постепенно обрастает человек.

«Хорошо бы им что-то подарить», — подумал Ник, остановившись и снова осмотрев содержимое двух раскрытых чемоданов.

Взял в руки электробритву «Филипс», отложил к полотенцу и папке с документами. Он уже давно брился безопаской, а электробритву купил как-то сдуру. Она новая, в футляре и с инструкцией на арабском языке. Но зачем бритве инструкция?

Снова его глаза забегали по вещам. Хотелось найти что-нибудь для Светланы, жены Валентина. Но ведь ничего у него женского в вещах не было. Ник задумался.

"Надо будет им обязательно оставить адрес саратовской родни. На всякий случай… думал он. — Ручка, у меня красивая ручка с золотым пером. Китайская.

Вот что ей подарю…"

Собрав полотенце, папку и другие мелочи в кулек с надписью «Marlboro», Ник вышел из домика. Оглянулся — вокруг было тихо. Прошел к обрыву, повернул направо, спустился по ступенькам к реке, потом по тропинке через дырку дальше.

Надеялся увидеть Валентина с удочкой в том же месте, но его там не было.

Остановился на мгновение, осмотрелся. Вот та тропинка, по которой они поднимались к его калитке.

Ник осторожно направился вверх по тропинке. Узнав калитку, успокоился.

Зашел во двор.

Остановился перед дверью в красивый трехэтажный особняк. Внутри было тихо.

Часы показывали четверть седьмого. Было похоже, что все в доме спали, и не было никакого желания их будить. Не было желания, но была необходимость. Стоять под дверью и ждать первых утренних шумов было рисковано.

Ник негромко постучал. Никто не отреагировал. Он постучал погромче. Потом стучал еще несколько минут, негромко, но настойчиво.

Услышав скрип деревянной лестницы, перестал. Шаги замерли за дверью, и она приоткрылась. В проеме Ник увидел заспанное лицо Валентина.

— Извините, ради Бога, — заговорил Ник. — У меня к вам на три минуты разговор… Я бы позже пришел, но не могу… Валентин, присмотревшись, узнал гостя. Открыл дверь.

— Я приболел немного, — признался он Нику. — То ли простудился, то ли отравился чем-то. Черт его знает… Чай будете?

Когда они уже уселись с чаем за длинным сосновым столом, Ник достал из кулька электробритву и ручку.

— Это вам и вашей жене… У меня к вам большая просьба. Вы никому не говорили обо мне?

— Нет, — удивленно ответил Валентин.

— И не надо. Пожалуйста. Я не могу вам всего рассказать, но я попал в такие обстоятельства, что мне придется на какое-то время уехать… И я хотел оставить вам самое ценное на сохранение, потому что больше здесь никого не знаю… Он выложил на стол кулек.