Игра в «Мурку» - [30]

Все еще не готова к власти «русская волна» ментально, считает Теодор. Слишком много еще в ней такого подхода к жизни, который он определяет как оценочный. «Ха’ашо нам здесь или неха’ашо нам здесь? Можэт в Авст’алии луче?» — изображал радикальный сионист Борис этот подход, хотя на самом деле никто здесь так не говорит, он же употребляет по отношению к такому образу мысли выражения, целиком заимствованные из лексикона антисемитов. Теодор заявил еще, что нынешней волне русских евреев неплохо бы провести свои сорок лет в пустыне. Местные уроженцы все-таки воспитаны на конвейерно-американской системе ценностей, приучены к дискуссиям и спорам и не видят в них прелюдии к драке или глухой неприязни. Самый глупый из них набит с детства несложными, но оправдавшими себя тривиальностями и не станет нести той дичи и того злобного вздора, который выплескивается в изобилии дурнями из «наших», когда дело доходит до идеологии или политики.

— И вообще! Не хочу властвовать! — разошелся в конце беседы Теодор. — Хочу строить!

— Что же делать тем, у которых оценочная ментальость? — спросил его Аркадий.

— Помолчать какое-то время, — ответил за Теодора Борис, — а затем сделать вид, будто ее никогда и не было.

— А что делать славянскому элементу в вашей стране? — спросил я.

— Достаточно мы вливались в другие народы, — ответил мне Теодор, — пришло время принять приток пусть в небольшую, как Иордан, но собственную нашу реку. Без этого не бывает рек.

— А что самой России во всем этом? — спросил еще я.

Теодор посмотрел на меня и сказал:

— Есть русский сантимент и американский выбор. Второе — не в один день сложилось, а первым, при желании, можно сколько угодно пользоваться.

Нужно нам это, Петр Иосифович?

До свидания,

Ваш Серега.

Резолюция полковника Громочастного: «Понятийная парадигма». Надо же, какой лексикон у Сереги! Год назад он еще был в Африке. И что за странные вопросы задает он насчет славянского элемента? Что за мысли у него в голове? Даже денег забыл попросить.

ВОПРОС ЧИТАТЕЛЯ

Снова возник вопрос у Читателя.

— Что за вопрос?

— Понимаете ли, мы ведь читали и раньше повести про шпионов, ваша — далеко не первая.

— Конечно, понимаем.

— И во всякой шпионской истории главный герой, то есть сам шпион, выведен человеком рисковым, с шармом, со склонностью к авантюре. Это правда, что в шпионском романе авторы порой опасно сближают понятия любви, занятия любовью и просто quickie^[15]. От этого, наверное, разница между понятиями жены, любовницы и шлюхи имеет в их произведениях скорее юридический, нежели философский или художественный характер.

— Что же, по-вашему, разве нашему Сереге недостает шарма и авантюры? — возражаем мы. — Это разве не авантюра — остановить Теодора на набережной и вербовать его вот так, голыми руками, не имея никаких рычагов, хотя бы какой-нибудь компрометирующей фотографии, на которой он внимательно смотрит в глаза кассирше в супермаркете?

— Вот мы примерно об этом и говорим: очень не хватает в вашей повести любовной авантюры. Это — во-первых, а во-вторых, ведь Серега и не собирался вербовать Теодора, а хотел сдаться в руки ШАБАКа, чтобы убежать от карьеры электрика в этой вашей Димоне.

— Во-первых, спасибо, что вы так внимательно следите за нашим сюжетом, а во-вторых, Читатель, понимаем теперь, что разные авторы шпионских историй напели вам в уши, что где шпион, там — клубничка, там — несерьезное отношение к женщинам и секс, словно полотенце через плечо.

— А разве не так? А для чего вы вывели вашего шпиона похожим на поэта Есенина? Чтобы рекламировать шампунь для светлых мужских волос? В вашем Еврейском Государстве, если хотите знать, вообще полно лысых!

— Да мы в сходство Сереги с великим поэтом никакого особого смысла не вкладывали, таким родился, таким подался в школу КГБ за романтикой.

— А вот нам кажется, что вы для своего героя жалеете хорошей еврейской девушки? А? Не так ли?

— Ну, во-первых, если честно, то еще неизвестно, кого именно мы жалеем. Русские мужья еврейских жен выглядят в Еврейском Государстве какими-то унылыми, а порою так просто заезженными.

— И это ваше Еврейское Государство их такими делает или еврейские жены?

— Позвольте, Читатель, оставить этот ваш вопрос без ответа. Кроме того, Серега молод, а значит, и девушка его должна быть молода. И хорошо бы ей быть из наших, из «русских».

Для общего языка. Но тут приходят на память слова Бориса.

— Недолюбливаю я наших молодых девчонок, — сказал он как-то.

— Почему? — заинтересовался Теодор.

— Заносчивы не по качеству, до надменности.

— Разве не этого ты хотел? — спросил Теодор.

Борис тогда промолчал. А по поводу Серегиных амурных дел? Про Африку мы не спрашивали, а в Димоне… это, знаете ли, грустная история.

— Пусть и грустная. Все равно хотим знать. Без этого — нет повести о шпионах, так и знайте!

— Хорошо. Право, вынуждаете. Дайте только подумать немного, с чего начать.

— Думайте.

— Вам случалось когда-нибудь наблюдать, проезжая вдоль высоковольтной линии, такую машину с длиннющей рукой с вечным изгибом в локте, которая поднимает человека едва ли не в самое небо, туда, где крепятся высоковольтные провода к кроне железного монстра?